Ф. В. Каржавин и его альбом «Виды старого Парижа» - страница 5
У нас по-прежнему нет «бесспорного портрета для сопоставления». Но исследовательская оптика, настроенная определенным образом с учетом гипотезы Савинова, способна вдруг обнаружить, казалось бы, в уже не раз виденном «смеющемся мужчине» – рисунке Каржавина (ил. 2) из Пушкинского Дома13 – физиогномическое сходство с «неизвестным офицером» из Русского музея. Если принять во внимание это сходство, а также оборотную сторону листка, где между строк крамольной оды Г. Р. Державина «Властителям и судиям»14 вписана лежащая (упавшая?) фигура полуодетой женщины (ил. 3), то невольно возникает мысль о гротескном автопортрете15.
Ил. 2. Смеющийся мужчина – рисунок Ф. В. Каржавина, не ранее 1787 г.
Но пока мы вынуждены признать: единственным источником, дающим хотя бы какое-то представление о внешности Каржавина, остается паспорт, выданный ему французскими властями для поездки на остров Мартиника. Согласно этому документу, датированному 1776 г., «тридцатидвухлетний уроженец Петербурга» имел «рост около пяти футов и двух с половиной дюймов, волосы и брови темно русые, лицо овальное, полное»16. Немного для портрета. Сделать образ «русского парижанина» эпохи Просвещения более отчетливым скорее помогут его мысли, облеченные в слова, и дела, воссоздать которые, надеюсь, поможет эта книга.
Ил. 3. Ода Г. Р. Державина Властителям и судиям – автограф Ф. В. Каржавина, не ранее 1787 г.
Настоящее издание – первая публикация альбома Ф. В. Каржавина «Виды старого Парижа», который ныне хранится в рукописном фонде Научной библиотеки Московского государственного университета. Отсутствие исследований, связанных с этой рукописью17, позволяет заменить традиционный историографический обзор обширным перечнем литературы о Каржавине, который читатель найдет в конце книги. При этом не могу не сказать, что испытываю глубокую благодарность к моим предшественникам, труды которых всегда оставались для меня ценнейшим подспорьем в работе.
Все же одно исключение, считаю, здесь уместно будет сделать. Я имею в виду первую полноценную биографию Ф. В. Каржавина, так и не увидевшую свет, но долгие годы служившую источником и прочным основанием немалому числу исследователей, к ней обращавшихся. Хочется верить, что напоминанием об этой работе будет восстановлена несправедливо прерванная нить научного поиска и удастся хотя бы отчасти исполнить наш долг по отношению к памяти ученого, разделившего трагическую судьбу миллионов своих соотечественников.