Хуана не помнила второй части, казавшейся матери столь забавной. Старуха немного подумала и предположила, что слова «я играю ими, когда захочу», скорее всего, дочь додумала сама, полагая, что отец имел в виду мячи, которыми играл в баскскую пелоту[34] с другими старыми вояками. «Ты тоскуешь по нему?» – спросила Хуана, прикасаясь к животу, в котором уже кувыркалась Каталина, будущая жена Педро Тельес-Хирона, герцога Осуны. «По кому?» – «По папе». – «Ну, мне он достался старым и богатым, мнил себя, бедняжечка, настоящим дворянином и старался держаться, как подобает кабальеро». Слегка истерично хохотнула и продолжала: «Все равно что волк в камзоле». – «Но он тебе нравился?» Старуха потерла глаза и уронила вышивание на колени, чтобы следующие ее слова прозвучали более веско: «Да кому бы он не понравился? Сам Эрнан Кортес! Он всех и каждого обратал».
От: Тересы Ариньо [tarino@anagrama-ed.es] 12 июня 2013
Кому: мне
Тема: Вторая правка
Альваро, шлю тебе файлы. Один с правкой (ее немного) и парой вопросов. Второй без правки для более удобного поиска. Пока берем последнее название, там от руки подписано. Жаль, в подзаголовке лишний слог.
Мяч теперь у тебя. Действуй.
Целую. Продолжаем работать.
Тереса
Сет первый, гейм четвертый
Начал ломбардец с неподражаемым натиском, но потом отвлекся. При счете Love-30 появились Марфа и Магдалина, недавно отобедавшие и разодетые сообразно своей профессии – как шлюхи. Испанец, с головой ушедший в игру, не заметил их прихода. Зато его помощник долго их разглядывал: во-первых, ему показалось, что он их видел раньше, а во-вторых, взор они и впрямь радовали. Пропасть спортивного соперничества разделяла испанцев и итальянцев на корте, но на галерее Осуна сидел едва ли не плечом к плечу с секундантом ломбардца и ощущал аромат женщин.
Не в силах оторвать взгляда от юбок, герцог перебрал в уме мгновения прошлой ночи. Этих двух не было ни в борделе, ни в таверне. Долго мучился и наконец вспомнил: они были на картине, которую он успел в подробностях рассмотреть, томясь в приемной у банкира. Ветреные натурщицы изображали Марфу и ее кузину Магдалину.
Догадка озарила его, когда он узнал отметину на лице Марфы, странным образом притягательную. Это было огромное, словно материк, пятно на подбородке, которое художник с невероятной точностью воспроизвел на холсте. Они даже поговорили тогда про это: кому взбрело в голову поместить на картину какую-то шелудивую святую? Поэт в ответ заметил, что Магдалина, отличающаяся внушительной, сильной красотой, держит зеркало, символ тщеславия, рукой с кривым пальцем. Мир навыворот, сказал он.