Моя ненависть к сенокосу была так сильна, что я так и не научился косить траву. Коса постоянно втыкалась в землю или шла по верху, ломая траву. Видя мою «некомпетентность» со словами, «Будешь один переворачивать траву», меня отправили обратно в барак.
Я изнывал на этом сенокосе, было жалко потерянного времени, ведь в это время в посёлке жизнь «бурлит» – рыбалка, футбол, кино! А ты тут на этом проклятом сенокосе, а ведь лето проходит, ждёшь его, ждёшь…
На следующий год, в день, когда все опять готовились к сенокосу, я уже ходил «весь на нервах». «Да как же так? Опять этот сенокос? Да на фиг он мне нужен! Нет, не пойду! Лето в самом разгаре – хошь на рыбалку, хошь в кино!» – с горечью размышлял я. Да теперь и не только кино, я уже и на танцы заглядывал, бывало с ребятами под «Вербу» и повихляемся в уголке! А тут этот чёртов сенокос.
«Биля млына калына, биля ставу верба…» – напевал я себе под нос стоя на заднем крыльце, тупо уставившись на лестницу, ведущую на чердак…
– Да где он? Ведь только что здесь был… – разъярялась мать.
Я сидел, спрятавшись в углу на чердаке и внимательно прислушивался к разговору.
– Да ладно, без него пойдём, всё равно от него толку никакого. – спокойно ответил отец.
– Да он тут с голоду один помрёт.
– Не помрёт, а бабушка на что?
– Ну паразит, вернёмся я ему задам…
Я сидел ни жив, ни мёртв, – «Неужели пронесло?». Уже все были готовы к походу, но тут вмешался старший брат.
– А Андрюха где?
– Без него пойдём, – ответила мать.
– Я тогда тоже не пойду, – упёрся брат.
А вот это уже опасно, в отличии от родителей, брат мог проверить чердак. Я уже готов был сдаться и вылезти из чердака.
– Ещё чего! – закричала мать, – а кто косить будет? Я? Мне больше всех надо? Давай пошевеливайся, люди ждут… – Помимо нас сенокос за Вауловым был ещё у нескольких семей, и все отправлялись вместе.
Наступила тишина, я всё ещё не верил, что всё так обошлось и боялся выйти, а вдруг они притаились и поджидают меня.
Спустя полчаса я осторожно открыл дверь на чердаке и выбрался на крышу. Вдалеке увидел, как в гору по направлению к деревне Фролово, поднимался целый отряд. Я понимал, что через неделю мне влетит, но это будет только через неделю, а пока -«Ура! Свобода! Да здравствует рыбалка! Да здравствует футбол! Да здравствует лето!»
Неделя пролетела незаметно. В день, когда должны были вернуться «сенокосники», я принёс дров к печи, хоть и лето, но русскую печь топили, в ней готовили еду – суп, кашу, пекли пироги, натаскал воды из колодца целую кадку и даже с реки целый бачок. Питьевая вода у нас считалась из реки, а из колодца предназначалась только для скотины. Река от нашего дома была далековато, и чтобы натаскать целый бачок пришлось идти несколько раз, вёдра были разные по размеру, и одна рука всё время перетягивала, приходилось останавливаться и менять вёдра. Было тяжело, но всё равно у этой работы хотя бы был виден конец, сенокос же мне казался бесконечным.