«Я должен, должен их предупредить! Прости меня, Фим».
Дружинник пришпорил коня и с тяжелым сердцем поскакал в сторону Холмогорской крепости.
– В этот знаменательный день двести семьдесят пять лет назад в строй встали первые царевы дружинники, щит и меч государя нашего, его правая рука, сохраняющая мир и спокойствие в великом, необъятном Восточном царстве, – декламировал Морозов, активно жестикулируя. – И потому в столь важный для всех нас день мы принимаем в свои ряды будущих защитников нашей страны и ее народа от любых врагов – внутренних и внешних! Сегодня вы присягнете нашему государю! Примите же присягу и станьте опорой мира и своего государя! – закончил князь под всеобщее «ура».
Он отошел от трибуны на балконе и пригласил кого-то из глубины комнаты. Слухи о том, что царь уедет из столицы, ходили уже достаточно давно, но никто в них не верил. На лице каждого дружинника застыло выражение восторга и удивления – на балконе стоял не кто иной, как Василий Первый, самодержец огромной страны. Большая часть дружинников никогда не видела его, но они не сомневались. У края балкона стоял их государь – высокий и статный, несмотря на возраст, с пепельными волосами и внимательным взором серых глаз.
– Вижу, все вы удивлены, – басистым голосом начал монарх. – Однако в столь важный для вас день я не мог не приехать. Рад, что вижу свою дружину сильной, как всегда и было. Не буду мучить вас долгими речами – служите с честью и помните о подвигах ваших предшественников!
Последние слова самодержца утонули в радостных возгласах бойцов. Он внимательно осмотрел построенные на внутреннем дворе отряды. Правитель лукавил, когда говорил, что дружина все так же сильна. Плац был рассчитан на полторы тысячи бойцов, а сейчас на нем едва набиралось семь сотен человек. Тремя квадратами на плацу располагались ратники, красовавшиеся отполированными нагрудниками-зерцалами и кольчугами поверх ярко-красных стеганых кафтанов-тягеляев, и стрелки со своими пищалями, протянутыми через плечо лентами-берендейками и украшенными пороховницами.
Рядом расположились два квадрата следопытов в серых плащах и стеганых куртках. Вокруг шеи каждого следопыта был обернут шарф, которым они закрывали лицо во время вылазок, на груди висело по два пистоля. Позади них находились еще две колонны чародеев в небесно-голубых кафтанах. Пять десятков растерянных и возбужденных новобранцев стояли впереди, ожидая начала церемонии.