– А-ай… – приподнявшись, взвыл Савелий Петрович и схватился рукой за левый бок. – Здесь…
Санитар, сопровождающий врача, подхватил больного на руки и аккуратно стащил рукав пиджака, он вывернулся. В районе плеча на рукаве сидела расстёгнутая английская булавка, на которую и уставились Лилечка, врач, санитар и Савелий Петрович.
– Больше не колет? – спросил врач.
– Нет, – хихикнул Савелий Петрович.
Лилечка всплеснула руками.
– Извините нас, пожалуйста, это я заколола булавкой рукав, подшить не успела.
Врач с санитаром улыбнулись, пожелали Савелию Петровичу доброго здравия и удалились. Лилечка ушла готовить обед, а Савелий Петрович задумался о бренности жизни. В этот раз булавка, а в другой?.. Неважно он себя чувствует. Возраст у него приличный, в любой момент может случиться что угодно. Надо всё подготовить, чтобы потом у родни голова не болела.
Савелий Петрович поднялся с дивана, сел за письменный стол, достал проспекты с эскизами памятников, которые забыл у него Игорь Николаевич. Положил перед собой чистый лист бумаги, взял острозаточенный карандаш. Хороший памятник увековечит автора! Памятник надо готовить загодя, иначе твой уход могут и не заметить! Памятник – это восклицательный знак человеку!
Лилечка уже в пятый раз звала к столу Савелия Петровича, однако он так и не вышел из комнаты. Рассердилась, вошла в комнату. Супруг сидел, склонившись над столом и что-то яростно подчёркивая карандашом. Лилечка заглянула через его плечо.
– Сава! Что это?
– Эскиз! Не видишь, что ли?
– Какой-то холодильник с бородой. Ты сошёл с ума? Я тебе не того врача вызвала?
– Много ли нужно для сохранения памяти о человеке? – буркнул Савелий Петрович. – Час работы мраморщика и полчаса работы Игоря Николаевича. Вам же с дочкой легче будет. Мне спокойнее, что всё предусмотрел. Пусть будет. Смотри: вот здесь – постамент, на нём – стела, на стеле выбит я в полный рост и – эпитафия: «Любил жизнь до потери пульса». Нет, погоди, надо подумать.
– Пообедаем, потом подумаешь, – рассердилась Лилечка, подталкивая Савелия Петровича в бок.
Наваристый борщ с говядиной, восхитительно вкусный, сразил Савелия Петровича наповал.
– Какая же ты у меня хорошая хозяйка! Дай поцелую твою заботливую ручку, – припал жирными губами к пальцам жены Савелий Петрович.
– Погоди! – всполошилась Лилечка, – Что это там, в комнате, происходит? Слышишь, будто кто бумаги ворошит?