Я чувствовала себя как в тюрьме и в подростковом возрасте начала бунтовать. Хотя назвать мое поведение того времени бунтом можно только утрированно. У меня даже не было ключей от квартиры, и если я приходила домой, будучи уже семнадцати- восемнадцатилетней девушкой, после десяти вечера, то мне просто не открывали дверь. В то время я узнала, что такое спать на чердаках, узнала о московских катакомбах, стала проводить время с хиппи, погрузилась в их культуру и мировоззрение. Эти годы стали отправной точкой к моей внутренней независимости.
Отношения мать-дочь и крепкие, и хрупкие одновременно, в моем случае я, сколько могла, старалась их поддерживать, подпитывать… Но это было очень сложно: не было любви и слишком много было обид.
Нелюбовь – это когда нельзя мешать, разговаривать, смеяться, лезть с обнимашками. Нельзя рассказывать о своих переживаниях – это глупости, а не переживания. Нельзя что-то просить – надо понимать, что это надо «заслужить». И вообще, зачем тебе это?! Нельзя рассчитывать на помощь.
Нелюбовь – это когда тебя любят за какие-то определенные, значимые для родителя, действия и поступки.
Нелюбовь – когда не ругают особо, но и не хвалят. Не замечают тебя, твоих усилий. Когда раздражаешь, несешь чушь, мешаешь. Нелюбовь делает ребенка робким, неуверенным, зажатым, он обрастает защитным панцирем, как моллюск в раковине… Включается закон выживания, но выживают не все. Представьте, моллюск – нежный, и раковина его защищает. Когда песчинка попадает в раковину, моллюск начинает от нее защищаться, ему больно, и он образует жемчужину. Так же психологические травмы, особенно детские, могут стать либо внутренней жемчужиной, или же погубить…
Ни для кого не секрет, что большинство наших травм родом из детства. Например, нарциссическая травма. Я воспитывалась, а вернее, росла с матерью-нарциссом, и эта тема мне, к сожалению, очень близка. У меня не было безопасного пространства для развития и риска, для ошибок. Маме нужны были только «пятерки» и высокие значимые достижения, которыми она могла бы похвастаться. А за каждым провалом, ошибкой следовало наказание и обесценивание. Причем обесценивалось абсолютно все – мои мечты, увлечения, влюбленности.
Ребенок не может жить без одобрения, поэтому я очень долго училась сама себя хвалить, любить, баловать. А так как меня часто наказывали, моя психика адаптировалась, и я перестала бояться наказаний и приобрела определенный жизненный иммунитет. Я исцеляла себя сама, другого варианта для меня просто не существовало.