Я надела «судебную» маску, ту, что надевала, когда не хотела, чтобы кто-то видел, как очевидность происходящего обрушивается на меня.
– Так чем же ты занимаешься?
– Да так, строительством. Подмастерье. Что-то вроде стажера генерального подрядчика, – объяснил Кори, заметив мой растерянный взгляд. – Сначала надо потратить кучу времени на это, прежде чем самому стать подрядчиком.
– Подмастерье. Никогда раньше не слышала этого термина, – сказала я. – Звучит довольно необычно. Кочевнически, я бы сказала.
– Возможно, но это не совсем так. Ну по крайней мере, если не считать кочевых поездок на стройплощадки.
Очередь продвинулась вперед на одного человека. Я заметила, что мы с Кори теперь стоим бок о бок.
– Чем именно занимаются юристы? – спросил Кори. – Судиться… значит спорить, верно?
– Да. Я судебный юрист. Я специализируюсь на вреде, причиненном жизни или здоровью, и врачебной халатности.
Он почесал легкую щетину на щеке.
– Значит, если у кого-то взорвется кардиостимулятор, ты будешь там, чтобы выиграть им немного денег?
Я рассердилась, услышав, как о моей работе говорят таким скучным тоном и только в денежном выражении, даже если деньги – это то, к чему она зачастую и сводилась.
Я выпрямилась во весь рост, но доставала Кори только до подбородка.
– Что-то вроде этого.
По его лицу будто бы пробежала тень.
– Тебе, случайно, не приходилось заниматься семейным правом?
– Нет, но в моей фирме есть адвокат, которому приходилось, – я склонила голову набок, изучая обеспокоенное выражение лица Кори. – Дать тебе его номер телефона? – мягко спросила я.
– Нет. Все в порядке, спасибо, – отказался Кори, хотя у меня сложилось впечатление, что он хотел сказать совсем другое.
Очередь медленно двинулась вперед, и между нами повисло молчание. От нечего делать я проверила свой телефон на наличие новостей от Эбеда. Ничего.
– Отсутствие новостей – уже хорошая новость, не так ли? – сказал Кори, наблюдая за тем, как я кладу телефон обратно в сумку.
– Не в этот раз, – ответила я. – Короткое совещание присяжных обычно означает обвинительный приговор.
– У тебя сейчас процесс судебного разбирательства?
– Сегодня были заключительные прения.
– А если они вынесут обвинительный приговор, принесет ли тебе это выгоды?
– Да, – сказала я. – Еще какие. Это, наверное, самое важное дело, за которое я взялась, с точки зрения… эм… вознаграждения, – я отмахнулась от последнего слова. – Как бы там ни было. Я жду звонка со словами: «Совещание присяжных окончено».