Тонкая талия, тонкие запястья, тонкие щиколотки, тонкая бечёвка, на которой хотелось повеситься, чтобы не думать, не хотеть, не представлять.
– Что вы здесь делаете? – хмурясь, спросила Ярина.
Герман тут же вспомнил, кого привёз в этот дом пять лет назад. Перепуганного, жалкого, тощего ребёнка, смотрящего на всё со страхом, а на него – с откровенным ужасом.
– С днём рождения, – хрипло со сна ответил Герман.
– Спасибо.
– Пожалуйста.
Он ведь вежливый, мать его, старший, чёрт побери, брат. Тридцатитрехлетний мужик, который видел баб в таких ракурсах, что лучше бы этой девятнадцатилетней сестрице не знать. Мужик, который скорее откусит себе яйца, чем позволит себе посмотреть на девчонку, как на бабу – доступную, готовую к употреблению в любое отверстие.
Спас телефонный звонок, Ярина тут же ответила, будто рингтон был и её спасением тоже.
– Хорошо, иду, – тихо произнесла она. – Тётя Нина зовёт фотографироваться, – ещё тише пояснила и отправилась к двери.
Сраный день! Чёртов Джек Воробей! Пусть проваливает в ад к дружку Кракену! И Германа заберёт с собой, потому что жить без синих глаз, секунды назад смотревших на него, он не хотел, а с ними – не мог. Вот такая оптико-геометрическая иллюзия.
Он всё-таки выспался, проспал остаток дня и всю ночь. Без сновидений, кажется, не шевелясь. В какой позе рухнул на кровать, в той же и проснулся. Посмотрел на часы: не было и восьми утра. Рановато, в офис к обеду, однако спать больше не мог физически, лежать тоже.
Быстро принял душ, смывая утреннюю дремоту. Открыл окно, утро встретило летним, приветливым теплом, ещё не знойным. Взял плавки и отправился в уличный бассейн, размяться после долгих часов в постели не лишнее.
В доме – тишина. Не скажешь, что ещё вчера на всю округу гнусавил рэпер, носились, развлекая малышню и отпрысков постарше, аниматоры, в том числе запыхавшийся Джек Воробей, громыхал фейерверк. Лишь несколько горничных привычно скользили по первому этажу, да на кухне топталась помощница по хозяйству – готовила завтрак.
Герман не стал отвлекаться на прислугу, каждый делает своё дело. Отправился в бассейн, находящийся с обратной стороны дома, той, что не предназначена для чужих глаз. На ухоженном газоне, среди живых изгородей из самшита, расположилось несколько беседок, в том числе с печью-барбекю, простаивавшей без дела с тех времён, когда был жив Дмитрий. Герман пару раз порывался пригласить друзей, посидеть по-свойски, как бывало любил Глубокий, но так и не собрался. Молодой организм требовал развлечений иного плана, а на все радости праздной жизни у Германа не было времени.