Помимо воли тело забила сильная дрожь, когда в подсобке появился взбешенный Ильнур. Его ноздри раздувались как у быка, и он смотрел на меня, будто я была красной тряпкой.
– Кажется, мы обо всем договорились, или ты решила соскочить?
– Мне нужны деньги. Где гарантии, что ты мне потом нагло не посмеешься в лицо?
Нет, конечно, он так не сделает, репутация у Ильнура была отменная: не бандит, и слов на ветер не бросал, и охрана у него была внушительная. Спорить с ним – себе дороже. Мне не нужны сломанные ребра. Но страх и неуверенность диктовали свои условия.
– Тасенька, тебя ждут. На втором этаже последняя дверь направо. Деньги утром завезут мои ребята. Возьмёшь на завтра выходной. И если мальчику понравится, и он захочет продолжения, заплачу сверху.
– Тебе какая выгода от этого? – голос дрожал, а руки тряслись.
В любом случае, если не пойду в приват-комнату, подносы носить тоже уже не смогу, все будет дребезжать и падать. Адреналин зашкаливал и, наверное, я только сейчас поняла, что обратной дороги нет.
– Не твоего ума дела. Иди, – он кивнул в сторону выхода. – Не убудет от тебя, потерпеть одну ночку. Не заставляй человека ждать, – фальшиво-приторным голосом говорил Ильнур.
Так мне хотелось кинуться ему в лицо и выцарапать глаза. Не убудет… Конечно, не убудет! Только после выходного я больше не вернусь в эту шарагу. И вообще не вернусь на эту ночную работу. Полы мыть в больницу пойду, на вокзал листовки раздавать, но в этот притон больше ни ногой! И только пусть попробует кинуть меня на деньги!
Поднимаясь наверх, я не чувствовала ног. Тело била крупная дрожь, я часто-часто дышала, не в состоянии сделать глубокий вдох и, мне казалось, что от волнения и напряжения я лишусь сейчас чувств. Когда коснулась руками холодной металлической ручки двери, то вдруг поняла, что это все по-настоящему, а там за дверью… Что если меня ждал зверь или садист? Но вспомнив о том, что, вернувшись домой, увижу заплаканное лицо матери и Лизину улыбку. Вспомнив, что сестра уже несколько месяцев не могла, как все нормальные дети, бегать и играть, потому что любая активность и волнения были сейчас под запретом, я решительно опустила ручку. Сделала шаг и погрузилась в темноту.
Приглушенный свет от торшера растекался по комнате переливом, и я заметила мужчину. Он стоял ко мне спиной у окна и, услышав, как дверь открылась, слегка обернулся. Я прикрыла за собой дверь, но с места больше не сдвинулась. Тряслась, как осиновый лист, а в голове шумело от переживаний и волнений. Какое-то время он рассматривал меня все тем же пристальным взглядом, а затем улыбнулся и, сделав несколько шагов навстречу, остановился, сохраняя между нами дистанцию.