Следующим вечером в мою комнату вошел полноватый мужчина, в сером строгом костюме. Его голова была наполовину лысой, от чего макушка блестела. На вид ему было лет пятьдесят. Он подошел ко мне и сел на кровать, с которой я практически не вставала.
– Здравствуй, – сказал он. Я молчала. – Меня зовут Федор Михайлович Грачинский, я психотерапевт, – продолжал он. – Как тебя зовут?
– Лиза, – прошептала я.
– Очень приятно познакомиться. Давай мы немного поболтаем, хорошо?
Я кивнула.
– Лиза, расскажи мне, как ты сейчас себя чувствуешь?
– Никак.
– Тебе снятся сны?
– Да.
– Что ты в них видишь?
– Его.
– Он зовет тебя?
– Нет. Он отдаляется с каждым шагом.
– Что ты чувствуешь, когда видишь его?
– Боль. Любовь. Радость. Разочарование.
– Давай, сейчас ты немного поспишь, хорошо?
Федор Михайлович сел ко мне ближе. Попросил открыть глаза, и передо мной закачался маятник. Он что-то говорил про тяжелые веки, считал от одного до десяти, и мое сознание покидало меня с каждым звуком его голоса. Я погрузилась в сон или в транс, так и не поняла.
Я оказалась снова на берегу. Лил дождь, но я его не замечала. Я увидела Макса и побежала. Чем быстрее я двигалась, тем он был дальше, и я вовсе потеряла его из виду.
– Нет! Вернись! – закричала я, тело забилось в конвульсиях, из глаз хлынули слезы.
– Десять! – сказал мой доктор, и я распахнула глаза.
– Что со мной? – жалобно простонала я, вытирая мокрые щеки рукой.
– Все в порядке. Это был всего лишь сон. Я сейчас уйду, а ты выпей это. – Он протянул мне таблетку и стакан воды. – Теперь отдохни.
Я послушно проглотила зеленую капсулу и снова закрыла глаза.
– Что с ней? Как она? – спросил папа у психотерапевта.
– Состояние пока тяжелое, но с этим мы сможем справиться. Я дал ей лекарство, сейчас она отдохнет. Вероятно, сны не должны приходить к ней в течение нескольких дней. В пятницу привозите ее ко мне. Лизе необходимо начать выходить из дома. Одну ее желательно не оставлять ни на минуту.
– Хорошо, конечно. Спасибо вам. – Пожав руку, отец отдал ему конверт и проводил до лифта.
Я погрузилась в темноту. Ничего яркого, серого, живого, я больше не видела в своих снах. Это дало мне возможность немного восстановить силы, боль где-то затаилась, рана перестала кровоточить. Я стала спокойнее, и мои родные смогли немного расслабиться.