Поле разделяло дома на восточном склоне горы и родник со старой ивой. Скот держали почти в каждом дворе, и поэтому поле было с очень низкой травой, козы, коровы и овцы ежедневно щипали и вытаптывали траву, когда паслись на поле.
– А-а! У меня слетел кроссовок! Стойте! – крикнул кто-то из ребят.
Не успел Ваня среагировать, как самый начитанный ребёнок из этой дружной компании, как тот, кто пожаловался на слетевшую обувь, сам себя поправил:
– Не кроссовок, а кроссовка! Правильно говорить «кроссовка»! Женский род, единственное число.
– Да не может быть! – не соглашались остальные.
И тут уже Ваня вмешался и подтвердил, что правильно говорить «одна кроссовка, потерять кроссовку, нет одной кроссовки» и так далее.
А Серёжа тем временем с придыханием открыл дома книжку и начал читать Маринины записи.
«Жители деревни ошарашенные выходили из местного Дома культуры. С ними только что провели беседу представители правоохранительных органов в связи с пропажей очень ценной картины. Удивлены они были дважды, сначала узнав, что украденное являлось картиной в принципе, и второй раз, когда была озвучена её стоимость.