В главе 3 предлагается иной взгляд: предпринимательское Государство выступает как активный субъект, берущий риск на себя и формирующий рынки. Это не замена двум названным выше рамкам, но дополнение к ним – дополнение, игнорирование которого ведет к тому, что политические решения, принимаемые под влиянием логики провалов, оказываются ограниченными и даже идеологически окрашенными. Я приведу примеры из фармацевтической промышленности: самые революционные новые препараты разрабатываются чаще на государственные средства, а не частные. Я также проанализирую, каким образом венчурный капитал «запрыгнул на волну» государственных инвестиций в биотехнологии.
В главе 4 основные тезисы о предпринимательском Государстве иллюстрируются примерами из новейшей истории промышленной политики США – показано, как, вопреки распространенным представлениям, в развитии и коммерциализации новых технологий именно Государство оказывалось в высшей степени проактивным и преисполненным предпринимательского духа. Предпринимательское Государство может принимать различные формы. Мы рассмотрим четыре примера: создание Агентства перспективных исследовательских оборонных проектов (DARPA), программу Инновационные исследования малого бизнеса (SBIR), Закон об орфанных препаратах 1983 года, а также последние разработки в области нанотехнологий. Логика наших рассуждений опирается на концепцию «Государства развития» [Block, 2008; Chang, 2008; Чанг, 2018; Johnson, 1982], развивая ее далее и фокусируясь на том типе риска, которое государственный сектор готов впитывать, принимая на себя.
Если в главах 3 и 4 рассматриваются отрасли промышленности, то в главе 5 мы обратимся к истории одной компании – Apple, – на которую часто ссылаются, восхваляя мощь рынка и гений «гаражных изобретателей», запустивших революционные процессы в капитализме. Эту компанию приводят в пример, иллюстрируя мощь созидательного разрушения, о котором писал Шумпетер[5]. Я покажу обратное. Компания Apple далека от того образца «рынка», каким ее часто представляют. Это компания, которая не только получала государственное финансирование на ранних этапах (в рамках программы Инвестиционные компании малого бизнеса – SBIC, связанной с программой SBIR, о которой мы будем говорить в главе 4), но «гениально» воспользовалась технологиями, разработанными на деньги государства, чтобы создать свои «умные» продукты. Фактически в iPhone нет ни одной значимой технологии, которая в свое время не получала бы государственной поддержки. Помимо коммуникационных технологий (см. о них главу 4), iPhone стал «умным» благодаря таким характеристикам, как Интернет, GPS, сенсорный экран, а также новейшее изобретение – голосовой помощник SIRI. Стив Джобс, безусловно, гений, заслуживающий похвалы, но тот факт, что «айфоно-айпадная» империя выросла на технологиях, вскормленных государственным финансированием, добавляет важных деталей к нашим представлениям о том, как происходят технологические и экономические изменения, – уточняя картину, представленную в традиционных дискуссиях об этом. Учитывая ключевую роль Государства в успехе таких компаний, как Apple, становится особенно интересным тот факт, что уклонение Apple от налогов не получило широкой огласки. Корпорация должна платить налоги не просто потому, что так положено, но еще и потому, что она олицетворяет собой все те компании, которым необходим государственный кошелек – вместительный и любящий риск настолько, чтобы делать инвестиции, которые впоследствии предприниматели вроде Джобса смогут капитализировать [Mazzucato, 2013Z?].