Долго ли это было или коротко, истории неизвестно. Только очень сильно разбогател купец. Когда его доход превысил все приличные размеры, принятые в местном обществе, чтобы не плодить завистников, купил он себе мануфактуры и перебрался в Санкт-Петербург. Лес отдал мудрой земской управе для дальнейшего развития беличьего дела на благо нижегородской земли. Однако чиновники не справились, начали отнимать у белок орехи и сушёные грибы сверх установленной нормы, ухитрились отстреливать животных на воротники для шуб своих жён. Белки обиделись и навсегда ушли из этих мест. Но лес остался и, со временем преобразовавшись в парк, продолжал радовать нижегородцев.
Это всё было в далёком прошлом, а в настоящем в этом замечательном месте досуга недавно закончился ремонт, посвящённый 800-летию города. Даже краска на скамейках ещё соответствовала своему цвету в момент рождения, а не была серой или чёрной от плотного знакомства с частями тела гуляющих и отдыхающих.
Среди вековых деревьев и новомодных дизайнерских проектов всем отдыхающим гражданам и всем проходимцам, снующим в поисках криминальных или отвратно-пакостных развлечений, было радостно и уютно. Как-то по-домашнему! Поэтому ПКиО и пользовался уважением и заслуженной любовью местных жителей мегаполиса, а также цивилизованных парковых зверей, птиц и насекомых.
Разнообразие гуляющих было велико: пьяные и трезвые, весёлые и грустные, полноватые и худые, жадные и щедрые, умные и не очень, образованные и неучи, труженики и тунеядцы, богатые и бедные, красивые телом и красивые душой, бюджетники и самозанятые коммерсанты – перечислять можно бесконечно. Наслаждались природой все те, у кого в этот день была возможность беззаботно прогуливаться и весело или грустно бродить в тени деревьев. Идиллия, да и только!
Однако в этих местах не только прохлаждались люди, но и существовала флора и фауна. Подземные млекопитающие остервенело восстанавливали свои катакомбы, кляня администрацию, генерального подрядчика, рабочих и технику, заваливших их норы и подземные дороги в ходе недавнего благоустройства парка. Наземные же млекопитающие, испорченные цивилизацией, при приближении граждан, гуляющих с собаками или кошками, корчили ехидные и наглые рожи домашним животным, плетущимся со скучным видом на поводках или устало лежащим на руках хозяев. Откровенно издеваясь над отсутствием свободы у домашних питомцев, они молчаливо их оскорбляли, называя «продажными шкурами», нехотя прячась в кустах или за деревьями. Грустно позёвывали в ожидании забытого кусочка пиццы, остатков мороженого, недопитого алкоголя или непотушенной сигареты. Всё человеческое диким млекопитающим, адаптированным к жизни в городском парке, уже давно было не чуждо.