Сигмон сначала и не заметил, как стало тихо. Лишь когда скрип колодезного ворота громом разнесся по утихшей деревне, он почуял неладное. Обернувшись, курьер увидел, что староста и кумовья Косматого пялятся на него во все глаза. Из-за плетня смотрели еще трое – все с открытыми ртами. Стало так тихо, что был слышен звон мошкары.
– Что? – спросил Сигмон, чувствуя, как живот сводит судорогой. – Что?
Никто не ответил. Лишь один из мужиков ухватил рукав старосты, поднял дрожащую руку и ткнул пальцем в Сигмона. Курьер опустил взгляд. Пальцы его разжались, зазвенела цепь, и ведро с грохотом ухнуло в колодец.
От пупка до самой шеи кожа Сигмона стала черной. Она была покрыта выдавленными ромбами и больше всего напоминала шкуру змеи. На груди красовались две глубокие царапины – от когтей демона. Сигмон дрожащей рукой коснулся их и обнаружил, что грудь на ощупь стала твердой, как камень, и холодной, как лед. Чужая кожа шла от пояса до шеи, покрывала плечи и спускалась до самых локтей – словно курьер натянул кольчужную рубашку.
– Нет, – прошептал Сигмон, вспоминая, как колдун тыкал в него мечом. – Нет!
В том, что это результат опытов Фаомара, Сигмон не сомневался. Все его мучения вылились в чужую крепкую кожу, ставшую живой кольчугой.
– Проклятый колдун! – крикнул Сигмон изо всех сих. – Проклятый!
Из-за плетня робко донеслось:
– Нежить?
– Нет! – крикнул Сигмон. – Это от колдуна! Он издевался надо мной, пытал!
Но было поздно. Толпа подхватила крик. Те, что стояли ближе, двинулись на Сигмона. Под сильными руками деревенских мужиков захрустел забор – колья выворачивали из земли, отдирали доски. И только староста отвернулся, закрыл руками лицо и упал на колени.
– Стойте, – крикнул курьер, выставив вперед руку. – Я объясню! Это от пыток!
Мужики в первом ряду остановились, но за ними шли другие. Те, что ушли раньше, теперь возвращались на крик, неся в руках колья, вилы, топоры…
– Нечисть, – крикнули из толпы. – Эта тварь вернулась!
– Мужики, бей его, пока не утек! Рази!
– Огнем его, огнем!
Сигмон с ужасом смотрел на приближавшихся мужиков. Ему вспомнился Фаомар, назвавший толпу многоголовым чудовищем, лишенным разума. Ей ничего нельзя объяснить, рассказать, втолковать, она не слышит слов. У нее нет ушей. Только клыки.
Тан отшатнулся от наступающей толпы. Сейчас она походила на стоглавую гидру, изображение которой Сигмон видел еще в детстве, в книгах отца. Фаомар… Бедный маг. Он так и не оправился от удара судьбы. Толпа сломала его, заставила возненавидеть людей и уйти от них подальше, стать отшельником. Сигмон прикусил губу и внезапно понял, что у него остался только один выход.