– Ты это преподаешь?
– Нет, я преподаю русский язык, а это так, для души.
– Понятно. А вот тут не по-русски написано, – он ткнул в сноску. – Ты знаешь иностранный? Какой?
– По-английски говорю неплохо, по-французски, по-испански. Я ведь четыре года была в общежитии единственной русской, все остальные из Америки, Европы, Эмиратов – китайский сейчас в моде.
– Ясно, – задумчиво проговорил он и чуть прищурился, словно примериваясь.
Потом поднялся.
– Ладно, я пошел.
Я не стала его удерживать. Томившиеся в коридоре ребятки живо
вскочили, и троица, не попрощавшись, покинула квартиру. Я пошла на кухню, включила чайник и призадумалась. Сергей был человеком невежественным, но, несомненно, не был дураком, во всяком случае, монстром он мне уже не казался, однако его непонятный интерес к моей персоне вызывал в душе холодок беспокойства. В целом ситуация мне совершенно не нравилась: я так и не поняла, зачем он приходил – не из-за сумки же, – но чувствовала, что меня втягивают в какую-то чужую игру. Это были опасные люди, я никогда не предполагала, что соприкоснусь с их зазеркальем, и не знала, как уклониться от пугающих визитов.
Уйти от невеселых размышлений не помогли ни чай, ни сигареты. С тяжелым сердцем я вернулась в комнату, остановилась у стола, на котором лежали бумаги, и взяла паспорт. Как же я с ним так опростоволосилась? Я была уверена, что отдала его Юльке вместе с другими документами.
Машинально перелистывая зеленоватые листки, я вдруг замерла, как от удара. Театр абсурда продолжался: с фотографии на меня глянуло чужое лицо. Я села, не отрывая глаз от снимка. Может, я схожу с ума? Волосы темные, прическа моя и вообще похоже, но не я же! Набрав дрожащей рукой номер и услышав знакомый голос, я взмолилась:
– Юленька, приезжай, ради бога.
Безотказная Богдашечка примчалась на зов без долгих расспросов. В коридоре, перепуганная, она принялась меня трясти:
– Что случилось? На тебе лица нет!
А потом ошеломленно рассматривала паспорт, перебирала бумаги, слушая мой сбивчивый рассказ.
– Ну, Аникина, ну, зараза! Ничего, сейчас разберемся, – и принялась давить на кнопки телефона. – Не нравятся мне такие шутки… Ало, это ты? Немедленно к Инке. Без разговоров! – и бросила трубку.
Сигарета прыгала в моей дрожащей руке; Юлька не пыталась меня успокоить, молчала, и обычно улыбчивое лицо ее становилось все мрачнее. Она сама открыла дверь, и я услышала испуганный Галкин голос: