– На мне все, кроме верхнего платья, и я жду служанок, – честно ответила я и с сожалением отошла от окна. Белинде не нравилось, что я высовываюсь из него в сорочке. Не то чтобы кто-нибудь мог меня увидеть; окно узкое, никто даже не поймет, мальчик я или девочка.
Белинда была не в духе. И держала то самое верхнее платье в руках. Иногда ей можно было перечить, но явно не сейчас. Я покорно подняла руки, и Белинда нетерпеливыми рывками натянула на меня платье, туго затянула шнуровку на спине и взялась за нарукавники.
И тут мне повезло: наконец явились служанки, выдернули нарукавники из рук Белинды и сами взялись за дело. Я давным-давно научилась набирать полные легкие и задерживать дыхание, когда Белинда брала на себя труд помогать мне одеться, чтобы ей не удалось зашнуровать меня так туго, как ей хотелось. Иначе я вообще бы дышать не смогла, наверное. И нарукавники она бы затянула так, что руки толком не согнуть.
Когда сорочку поправили, чтобы она красиво проглядывала на плечах и локтях, а вокруг моих бедер застегнули золотой пояс, настал черед прически.
Волосы у меня такие прямые и тонкие, что с ними немногое можно сделать. Если уложить локонами, те исчезнут, едва я доберусь до парадного зала. Поэтому, несмотря на разочарование Белинды, служанки заплели мне единственную длинную косу с зелеными лентами, а потом повязали вокруг головы золотой венок в тон поясу. Вот и все. Я посмотрела в маленькое зеркало, расположенное так, чтобы отражать как можно больше света из окна, и обрадовалась, что все еще похожа на саму себя.
– А ожерелья? Серьги? Браслеты? – скорбно поинтересовалась Белинда.
– Некогда, – ответила служанка и поспешила меня выпроводить, а потом подмигнула, как только мы оказались за дверью.
Времени было еще полным-полно, но служанка знала, как сильно я не люблю обвешиваться безделушками. Будь на то воля Белинды, мне бы пришлось нацепить два ожерелья, бархатку (скорее удавку), огромные серьги, от которых бы еще пару дней ныли уши, и столько браслетов на каждую руку, что я бы постоянно звенела. Столько увесистых украшений создают впечатление, что я пытаюсь привлечь к себе внимание, хотя на самом деле я предпочитала обратное. Единственное, что я ношу регулярно, – цепочка с простым серебряным медальоном, где хранятся три локона. Золотисто-каштановый – мамин, черный как ночь – отца и золотой локон Авроры, все перевязанные кусочком шелковой нити.