Мне нравится чувствовать свою власть, быть смелой, удивлять его и удивляться самой… Но сейчас вся моя дерзость испарилась, потому что Алекс целует все ниже и ниже, раздвигает мои стыдливо сжатые ноги и… его язык устремляется прямо туда, где сто тысяч маленьких чертенят варят адское похотливое зелье.
О-о-о!
Это слишком! Я не могу. Подожди. Не надо так сразу… Это невыносимо.
Это невозможно терпеть.
Я сейчас просто умру от безумного наслаждения!
Алекс
Я выпрямляюсь, стаскиваю с себя трусы, поднимаю с пола джинсы и ищу в кармане презервативы.
Мышка таращится на дружка, который сейчас претендует на роль старшего в нашем тандеме. Ну да, он же страшный, огромный и беспощадный!
Я рву зубами упаковку, натягиваю резинку, тянусь к Мышке…
– Подожди, – шепчет она.
– Что-то не так? – немного пугаюсь я.
– Надень еще один презерватив, – просит Мышка.
– Что?!
Я, наверное, ослышался, или Мышка бредит – кто надевает два презерватива за раз? Но она упрямо сводит коленки и снова повторяет свою странную просьбу.
– Но… зачем? – недоумеваю я, надрывая вторую упаковку.
– А вдруг у тебя зубастые сперматозоиды, – лепечет она. – Прогрызут презерватив… Такое бывает!
Алекс
– Ты вспоминал меня? – спрашивает Мышка.
Мы лежим на полу, на ковре, среди подушек, которые попадали с дивана – и мы грохнулись вслед за ними. Это было в тот момент, когда я закинул ноги Мышки себе на плечи и устроил яростную бомбардировку ее узкой горячей норки. Она стонала, выкрикивала мое имя, запрокидывала голову, все больше сползая с края, пока не соскользнула окончательно.
И с дивана, и с младшенького. Но мы с ним настигли ее на полу!
Как сладко она стонет! Ее стоны – дивная музыка, бальзам для моих ушей. Так бы и слушал ее вечно… Но после очередного содрогания Мышка запросила пощады – и теперь лежит в моих объятиях, уткнувшись холодным носиком мне в ключицу и прижимаясь ко мне горячей грудью.
И, конечно, ее потянуло поговорить…
Вспоминал ли я ее?
Даже не знаю, что ответить. После нашей единственной ночи моя жизнь сделала крутой кульбит. Я попал сначала в тренировочный лагерь, а потом – на спецзадание, которое длилось много месяцев. Одна командировка, вторая, третья…
Жизнь бойца спецподразделения оказалась совсем не такой красивой и героической, как в кино. Я видел много такого, о чем очень хочу забыть. Меня дважды ранили, я был на грани жизни и смерти. И посреди всего этого кошмара образ юной девушки, которая подарила мне свою невинность, был для меня чем-то вроде путеводной звезды.