Я оторопел.
– Но это письмо вовсе не было оскорбительным! Я в нем просил прощения, говорил, что мы не специально и предлагал кончить дело миром!
– Да, я читал его. Но, Нимис, наверное, нужно провести хотя бы день в вашем обществе, чтобы понять всю степень вашего простодушия. Лана же восприняла это письмо как изощренную издевку, и поверьте, она – последний человек, который готов прощать оскорбления.
– И что теперь делать? – спросила Ева.
– Я не могу давать гарантий и даже не готов взять на себя роль прямого переговорщика, но полагаю, что попытаться пробить лед вы могли бы, показав искренность своих намерений и предложив хотя бы минимальную компенсацию за все то, извините, свинство, которое вы учинили.
– И о какой сумме может идти речь? Хотя бы теоретически?
– «Хотя бы теоретически» начать можно с минимума, тысяч с двухсот. И при благоприятном течении событий эта сумма может оказаться и финальной.
Акимыч фыркнул в пиво, забил пеной нос и закашлялся.
– Мы и близко не располагаем подобными финансами, – сказала Ева.
– Тогда я бы на вашем месте приложил все силы к тому, чтобы начать ими располагать как можно скорее.
– Но как?! – возмутился я. – Как мы можем что-то зарабатывать, если вы гоняетесь за нами по всему континенту, не давая нам продыху!
– Можете считать это мерами стимулирующего воздействия. В любом случае не в моей власти остановить эту погоню. Я лишь выразил свое, еще раз подчеркну, свое мнение о том, как мы могли бы выйти из этой равно неприятной для всех ситуации. Вы надолго прибыли в Шоан?
– Ага, так мы вам и сказали, – огрызнулся Акимыч, только что закончивший кашлять.
– Вы же понимаете, что я не имею права сохранить нашу встречу в тайне. Но я могу дать вам фору. Двигатель я планирую получить через дня два-три и еще дней пять мне потребуется на транспортировку его к верфи. Но после этого срока я встречусь с Элланой и, разумеется, сообщу о том, где вы. И хотя Шоан большой город, в котором легко затеряться, но у Ланочки есть умение получать нужные ей сведения.
– Через неделю нас в Шоане не будет, – твердо сказала Ева. – Мы тут проездом.
Тут от дверей раздался грохот. Это Хохен решил повернуться и снес вешалки вкупе с висевшим на них барахлом.
Лукась и Гус отправились поднимать, прибивать, наводить порядок и снимать с Хохена застрявшие на его шипастых наплечниках кацавейки, так как лакеи явно не горели желанием подходить слишком близко к рыцарю. Сиборн посмотрел им вслед.