– Да не враг я тебе, слышишь! – Дрейк проглатывает слово «тупица». – Вот!! Читай!
Неловко левой рукой доставать ксиву из правого кармана, а что поделаешь. Держит удостоверение перед лицемордочкой Пенни.
– Отдел нечеловеческих рас. – произносит она медленно, ломким подлеточьим голосом. – И при чём тут я.
– Сейчас я тебя выпущу, – говорит Дрейк. – Можешь уйти, гоняться не буду. Но можешь и послушать, что я скажу. Дело твоё. Ввернёшься полицейским – церемониться не будут.
– Ладно, – шмыгает носом Пенелопа Уортон. – Послушаю. Пусти.
* * *
Сидят на полу друг напротив друга – Дрейк устраивается поудобнее, расстёгивает куртку – больше не для себя старается, а чтобы вроде как внятнее показать свои мирные намерения. Пенни сидит, подобравшись – чтобы в любой момент вскочить.
– Давай так. Я начну рассказывать о тебе, а ты поправь, если ошибусь где-то. Или дополни, если сочтёшь нужным.
Пенелопа кивает, откидывает свесившиеся на глаза патлы.
– Родилась ты шестнадцать лет назад и сразу попала в переплёт, так.
– Синдром грёбаного Шмида, – хмыкает она. – Отклонения. Да вы сами видите. Неудивительно, что от меня сразу отказались.
– Кошкин глаз и прочее, – кивает Дрейк. – Однако ошибусь ли я, если скажу – при этом ты почти никогда всерьёз не болела?
– Ну… не чем все, – отвечает Пенни. Даже когда ветрянка ходила, а мне хоть бы хны. Или кишечная зараза тоже. Кашлять я притворялась пару раз, правда. Вши вот бывали. И какая-то хрень кожная.
– Ты четыре приёмные семьи сменила.
– Со мной трудно, блин.
* * *
«И диагнозы у тебя как грибы плодились, что ни год, – думает Дрейк. – При твоём-то жильном здоровье. Я читал. Умственная отсталость, лёгкая степень. Синдром дефицита внимания и гиперактивности. В двенадцать – аж три “косметические” операции…» Потом – аменорея. И в четырнадцать будьте нате: половая психопатия. Та ещё… формулировочка.
Пенни потирает помятое запястье, смотрит в упор, не отводит взгляда.
– Только Шмид этот у тебя всё равно не сходился, как ни крути.
– Нетипичная картина, – кивает Пенни.
– Разрез глаз… опять же и челюсти. Неправильные, да и не совсем шмидские, верно? И низкорослостью ты отродясь не страдала.
Вот уж это точно. Небось к прозвищам вроде «дылды» и «переростка» ещё лет с пяти привыкла.
– А ещё ты часто слышала… всякое. Что было вроде как не для твоих ушей. Через дверь. Через стену.