Девин неспешно спустил Арин со своей широкой и крепкой, скрытой рванным тряпьем, спины. Девочка не могла устойчиво стоять на земле – голова у нее сильно кружилась, а нога мучительно болела. Парень помог ей опереться на одно из высоких деревьев, и Арин протяжно взвизгнула от вновь проявившейся в конечности боли. Она опустилась, обняв колени руками, и заплакала навзрыд так громко и утробно, что плач лихо несся по лесу звучным эхом. Девин, на удивление, не обращал ни малейшего внимания на ее истошный вопль. Скрипя от гнева скулами и сжимая крупные кулаки, он подошел к трясущемуся от несдерживаемой тревоги Фицу и неожиданно для всех с силой ударил его в скулу. Фиц громко застонал, упав всем телом на сырую промерзлую землю. Он бился в истерике, прижимая руки к ушибленному месту, плакал и звал остолбеневших детей на помощь. От боли он впивался пальцами в лесную почву так, что под его коротко подстриженными ногтями собрался толстый слой влажной черной грязи. Но Девину было этого мало. Он сел на Фица сверху, сжав его торс между собственными жилистыми ногами, и продолжал раз за разом наносить тяжелые удары по заплаканному, опухшему лицу приятеля, оставляющие за собой киноварные, словно весенние примулы, размытые пятна.
– Где ты был, черт тебя дери, когда Арин чуть не сожрала эта чудовищная тварь?! – кричал он, в очередной раз занося над стонущим Фицем кулак, отчего тот рыдал и распалялся стонами пуще прежнего. – Крыса ты поганая, как ты мог нас бросить?!
Кровь разлеталась во все стороны, обагряя смуглое лицо Девина своими яркими, как густое малиновое варенье, брызгами. Безумие и неудержимая свирепость читались на его озлобленном, искривленном от гнева лице, будто он собирался забить Фица до смерти и не видел в этом ничего дурного.
Ниса отпустила руку Брана и рывком ринулась к дерущимся мальчишкам, судорожно трепыхавшимся на мокрой земле, подобно цепным псам, остервенело бьющимся за кусок жирного мяса или свиной кости.
– Прекрати, идиот! Ты же его сейчас убьешь! – Ниса со всей силы отталкивала рассвирепевшего Девина от размякшего, бледнеющего на глазах Фица. – Перестань, прошу!
Арин прижала руку к дрожащим от ужаса губам, а ее взгляд непонимающе метался от одного юноши к другому. Удар головой и боль, терзающая ее ногу, явно сыграли с ней плохую шутку – разум был еще порядком помутнен. Она была подобна беззащитному ребенку, увидевшему бурную и абсолютно бестолковую ссору родителей и неспособному вмешаться в происходящее и каким-либо образом прекратить это чудовищное действо.