Вытянутый в недвусмысленном жесте средний палец оказался перед глазами кадровика. Майор в изумлении свел к переносице оба глаза, пытаясь понять, как это вообще может быть – в его кабинете и вдруг такое? Ему… начальнику отдела кадров… какой-то капитан… Но Максима было уже не остановить, теперь-то уж точно терять ему было нечего – здесь уже не просто неполное служебное несоответствие светит, а досрочное увольнение в запас со всеми вытекающими. Черт с ними, пусть подавятся. Переживем как-нибудь, не пропадем.
– Ты хозяевам своим так и скажи: пусть идут на… – Максим сдержался, сквернословов он не выносил да и сам матерился крайне редко. «Не порти карму», – говорила ему в таких случаях Ленка, а жену Максим любил, и к словам ее прислушивался. Да и не тот сейчас случай, чтобы одним в запале сказанным, неосторожным словом портить себе и без того непростой цикл грядущих рождений и воплощений. Но о жестах в индийской религии и философии не упоминалось, поэтому кары за комбинацию из пальцев можно не опасаться.
– Я молчать не буду, – пообещал Максим. – Скажу все, что знаю. Родственники, если захотят, сами все выяснят – и фамилию, и место жительства того, кто операцией тогда командовал. Я выполнял приказ полковника, – повторил Максим, – с него и спрос.
В коридоре послышались голоса, звуки торопливых шагов, кто-то остановился рядом с дверью соседнего кабинета, зазвенел ключами. Майор словно очнулся, уставился на непокорного капитана исподлобья и сделал последнюю попытку уговорить строптивца:
– Да ты хоть представляешь, что с тобой будет, если ты не согласишься, дурак? Даже не с тобой – с семьей твоей. Дочери твоей сколько – девять лет, кажется? Ты их видел, тех, родственников? Им ее только покажи да фамилию твою назови – и все. Хорошо, если… – Кадровик попятился, наткнулся задницей на стол, плюхнулся на него, вытаращил глаза.
Максим мгновенно оказался рядом, брезгливо, двумя пальцами взял его за отворот форменной зеленой рубашки и тихо, с расстановкой, произнес:
– Я-то их видел чаще и ближе, чем тебя, сволочь. В разных видах, живых и не очень. Если хоть одна тварь к моей дочери или жене подойдет, я тебя сам родне тех убитых отдам. Живым и, по возможности, здоровым. Поэтому не пей и поджелудочную свою лечи, чтобы раньше времени не загнуться.