– Дерьмо! – громко выругался мужчина, уязвлённое эго которого пострадало ничуть не меньше его ведущей руки.
Единственным желанием, всецело поглотившим Отто, стала жажда мести хозяйке мазанки, которая оказала ему и его ребятам столь негостеприимный приём. Раненый командир павших солдат чувствовал себя в эту секунду первобытным охотником, преследующим бросившую ему вызов жертву, которая была обязана умереть.
– Моё лицо станет последним, что ты увидишь перед смертью, – крикнул мужчина в дверной проём, сжимая в левой руке пистолет.
Стоя на ватных ногах у стены детской комнаты, Серафима испуганно вздрогнула от гневного крика солдата и пыталась перевести дух, понимая, что раненый ею немец стал теперь вдвое опаснее для неё и дочери.
«Нужно увести его подальше от Вареньки», – подумала женщина, в барабане револьвера которой оставалось всего два патрона. – «Я вылезу из окна детской, добегу до забора Тараса Наумовича, перелезу через него и окажусь на соседней улице. Пока водитель дождётся автоматчика, и они заведут мотор, я успею скрыться, а когда немцы поедут за мной, Варенька выйдет из кладовки и благополучно доберётся до коровника».
Сочтя этот план более благоразумным, нежели ведение дальнейшего боя с разгневанным на неё и хорошо вооружённым солдатом Вермахта, Серафима спрятала «Наган» в карман летнего платья и тихонько открыла окно комнаты, после чего выбралась на зелёную лужайку.
Женщина успела сделать всего несколько шагов, когда услышала окликнувший её голос молодого водителя грузовика. Серафима испуганно повернулась к калитке дома и увидела перед собой немца, держащего её на мушке «Парабеллума». В следующую секунду женщина принялась молча читать молитву, глядя в лицо вражеского солдата глазами бесконечно любящей своего единственного ребёнка матери.
Увидев, что Серафима продолжает идти вперёд, несмотря на направленный на неё пистолет, водитель растерялся и вдруг осознал, что не сможет застрелить безоружного человека. Однако не мог он и бездействовать, поэтому бросился к армейскому грузовику, открыл его кабину и утопил ладонь в клаксоне «Опель Блитца».
Протяжный сигнал автомобиля разрезал жаркий воздух стаей выпорхнувших из грузовика птиц, звучно разносясь на несколько сотен метров вокруг. Не теряя драгоценного времени, Серафима перелезла через соседский штакетник и побежала по лужайке Тараса Наумовича. Спустя считанные секунды за спиной женщины послышался натужный скрип. Серафима обернулась и увидела в распахнутом окне своей спальни раненого ею солдата. Со звериным оскалом на побагровевшем от злобы лице немец вытянул в левой руке свой «Вальтер» и спустил курок.