– Дмитрий Олегович, вы бы хоть переобулись, в тапочках то холодно, да и скользко. Шею свернете, а я только до двух сегодня. Вы же не забыли? – хлестанул меня в спину укоризненный голос уборщицы. Черт, и вправду. В тапках на босу ногу я выгляжу чересчур брутально. Но, мне плевать сейчас на все было. Гнал меня самый старый из всех инстинктов на планете – чувство самосохранения. Хотя, я нацепил ботинки, прямо на босу ногу.
Холодно. Мороз. Праздник. По улице бегут улыбающиеся люди, волокут елочки: маленькие, полуголые деревца, задубевшие на морозе. А у меня нет дома елки. Да, я никогда не ставлю символ нового года, потому что ни разу в жизни не ощущал себя счастливым в этот праздник. И эти мерзкие хвойные полутрупы, которые бабушка с маниакальным упорством наряжала каждый год, вызывали во мне всегда только чувство глухого раздражения. Она подкладывала подарок, думая, что я сплю. И врала, что его мне передала мама. Черт, черт, черт.
Это гребаное письмо, что-то во мне сломало. И теперь я подыхал от страха, стоя на обледеневшем тротуаре. Десять дней с подарочком от Алисы, которой я не помню. Всего десять. Потом я найду девчонке хороший интернат, и забуду, как страшный сон еще одну омерзительную смену цифр в календаре.
А человеку очень мало надо для того, чтобы почувствовать себя счастливым. Я открыл машину, увидел на сиденьи флайер и станцевал танец аборигенов крайнего севера, на радость охраннику паркинга. Ну да, засаленный листок с нарисованной на нем курицей, улыбающейся как Мона Лиза больная последней стадией дебилизма. Только откуда здесь он. Один же я сунул мужику вегетарианцу, ночью. А второй. Вроде же я его отдал старой ведьме, точно помню, что она его у меня забрала. Благодарила, говорила, что как только ее внук сможет, сразу же поставит оценку в приложении. Да нет, просто порой память играет с нами в странные игры.
«Курочка Ко-Ко» оказалась у черта на рогах. Я добрался до киоска, гордо именующего себя рестораном быстрого питания, за час. Мне показалось, что я вломился в ад. Да. Рэсторан вонял, как адское пекло: машинным малом, прогорклым жиром, кровью и жженой плотью. К горлу подскочила тошнота. Мне навстречу бросился жгучий дядька, топорщащийся усами, как у Бармалея из мультика моего детства, в кепке аэродроме и дубленке, явно купленной у его соплеменника, на каком-нибудь полулегальном базаре.