Пока Леонтайн молча разглядывала ребенка, девочка внезапно отбросила бумагу и, ткнувшись лицом в силовое поле так, что маленький носик расплющился, скорчила гримасу и радостно сказала:
– Привет! Как дела?
– Хреново, – мысленно охарактеризовала свое состояние высшая.
– А Даня говорит, что ругаться нехорошо, – упрекнула ее девочка.
Демоница удивленно хлопнула ресницами, нахмурилась, а потом неожиданно вспомнила об особых способностях Соф – память ангеры вновь подкинула не особо приятную информацию.
– А что твой Даня говорит по поводу использования энергетического контура в качестве гамака? – Недовольно съязвила демоница.
– Тсс… – Шикнула девочка. – Он не знает, что я здесь.
– Ошибаешься, – подумала высшая, настороженно глядя на дверной проем комнаты, в котором застыл очень недовольный объект их обсуждения.
– Ой! – Соф быстро извернулась, скатилась с купола и виновато отошла в сторонку. – Я нечаянно.
Забавно. И как это нечаянно можно придти в комнату, где находиться запрещено, да еще и забавляться с защитным полем. За такое откровенное вранье на Демониуме ребенка ожидала бы хорошая и очень болезненная взбучка. Однако человеческие нравы оказались гораздо мягче: мужчина взял девочку за руку и просто выпроводил ее вон.
А вот теперь, оставшись наедине с магом, пришло время Леонтайн сжиматься под его строгим взглядом. Предательский страх снова прошелся дрожью по спине. И возникло сильное желание забиться в самый дальний угол комнаты. Однако на этот раз у нее получилось сдержать натиск эмоций. А когда маг принес ей еду, демонице даже удалось немного поесть, подавив свое внутреннее сопротивление и гордыню. Хотя, надо отметить, данная процедура стала для высшей крайне унизительной. Держать в руках столовые приборы она не могла. Одна рука была намертво прибинтована к груди, а у второй оказалась сильно нарушена координация. Поэтому Данилу приходилось кормить Леонтайн с ложки, как малое дитя.
Осознавая свою абсолютную беспомощность, высшая злилась, одновременно заливаясь краской смущения. Но при этом понимала, что отказываться от помощи в угоду своему эго просто глупо и недальновидно.
Проходили дни, и высшая все больше успокаивалась, привыкая к хмурому молчаливому магу. Она уже не так остро реагировала на его присутствие. Хотя недоверие и настороженность все же сохранялись. Зато с Соф высшая общалась без проблем. Несмотря на все запреты Данила, мелкая проныра все равно просачивалась в комнату к Леонтайн. В первое время демоницу раздражало ее присутствие. Девочка по слогам читала ей сказки, рисовала, неизменно лежа на защитном контуре и демонстрируя голый животик, задавала тысячи вопросов, на которые высшая порой даже не отвечала, притворяясь спящей. Однако Соф с настойчивостью оголодавшего котенка не отставала. И в какой-то момент Леонтайн поймала себя на том, что уже не злится на любопытство ребенка.