– Не могу больше… – прошептала и меня накрыло сладким оргазмом.
– Я тоже, – Максим сжал меня до хруста и бурно кончил, толкнувшись в меня последний раз.
Я упала ему на грудь, дыхание восстановить хотела, пальцами по скулам скользя, рисуя нежный узор на его лице. Максим взял мой подбородок и приподнял, смотрел пристально, и мне не нравился этот взгляд.
– Высший балл тебе: и за технику, и за артистизм.
Я дернулась, вырваться хотела.
– Гимнасткой ты всегда была посредственной, а вот трахаешься до сих пор с душой.
А вот это действительно больно.
– Мерзавец… – я замахнулась, но Максим перехватил мою руку.
– Не советую, Дюймовочка.
– Пусти! – дернулась я. Он до сих пор во мне. Даже член не вытащил, а уже оскорбляет. – Что, в Лондоне девушки закончились, что ты ко мне прибежал? Или никто не трахается с душой?
– Жаль, что у тех, кто трахается с душой, души нет.
– Ты про себя?
Макс клацнул челюстью и пальцами в мои бедра впился. Он не просто во мне был. У него стоял. Я стенками чувствовала каменную эрекцию.
– Будешь дергаться, решу, что готова на второй акт.
– Не дождешься! – и снова попыталась соскочить, тщетно. – Пусти, ты не один! Мне всю ночь работать!
Синяки останутся точно. Больно было.
– Ты со всеми такая душевная?
– Тебе какая разница?! – я испытывала странное мазохистское удовольствие, поддерживая его мнение обо мне. И садистское тоже, потому что Максиму неприятно знать, насколько я морально разложилась. Если он, оскорбляя меня, шлюхой обзывая, ждал, что оправдываться начну, то прогадал. Мне не важно, что он думать обо мне будет, когда укатит в свой чопорный Лондон. Пусть пресным англичанкам вставляет!
– Я хочу тебя, Дина, – неожиданно признался. – Сколько стоит твоя ночь? Штуку, две, пять? Сколько тебе нужно?
– Засунь свои деньги, – я склонился к его губам, языком по ним провела, – себе в задницу.
– Задница – это неплохо, – улыбнулся и рванул вперед, снова атакуя меня. На столик возле дивана уложил, рот поцелуем закрыл, одним движением медленно и мучительно разрезал тугие стенки.
– Сволочь… – бросила и дугой выгнулась. Мне терять уже нечего. Это моя последняя ночь в клубе и с этим мужчиной. Одна ошибка наплодила столько злости и боли, что не разгрести.
Макс увеличил темп и с такой же скоростью пальцами меня ласкал. Разрядка наступила стремительно, но принесла одно опустошение. Слишком много ненависти, чтобы испытать блаженство.