– У тебя все хорошо? – спрашивает она нежным голосом. – Я Мередит, живу в соседней комнате. Это твои родители только что ушли?
Мои опухшие глаза послужили ответом.
– Я тоже плакала в первую ночь, – она склоняет голову набок, задумывается на пару мгновений, а затем кивает. – Идем. Chocolat chaud.
– Шоколадное шоу? Зачем мне смотреть на шоколадное шоу? Мама бросила меня, и я боюсь выходить из комнаты, и…
– Нет, – Мередит улыбается. – Chaud. Это значит «горячий». Горячий шоколад, я могу приготовить его в своей комнате.
Ой.
Неожиданно для самой себя, я послушно следую за Мередит. Но она останавливает меня, вытянув руку вперед, как регулировщик. На всех ее пяти пальцах есть кольца.
– Не забудь ключ. Двери запираются автоматически.
– Я знаю, – и чтобы доказать это, вытаскиваю шнурок из-под футболки. Я повесила на него ключ еще во время обязательных семинаров по навыкам, жизненно необходимым для новоприбывших учеников, когда нам рассказали, как легко можно остаться снаружи запертой двери.
Мы заходим в соседнюю комнату. Я восхищенно вздыхаю. Она такого же крошечного размера, что и моя, семь на десять футов[2], с таким же мини-столом, мини-комодом, мини-кроватью, мини-холодильником, мини-раковиной и мини-душем. (Мини-туалет отсутствует, он общий, в конце холла). Но… в отличие от моей стерильной клетки, каждый дюйм стен и потолка покрывают плакаты, картины, блестящие обертки и яркие флаеры с надписями на французском языке.
– Как давно ты здесь? – спрашиваю я.
Мередит протягивает мне бумажный платок, и я сморкаюсь, издавая ужасный гул, напоминая разъяренного гуся, но она не вздрагивает и даже не морщится.
– Я приехала вчера. Это мой четвертый год, поэтому мне не пришлось посещать вводные семинары. Я прилетела одна, так что просто развлекалась, ожидая приезда друзей.
Она оглядывается, подбоченившись, любуясь своей работой. Я замечаю на полу кипу журналов, ножницы и скотч, и понимаю, что декорирование еще не завершено.
– Неплохо, да? Белые стены не для меня.
Я обхожу ее комнату, разглядывая детали. Вскоре обнаруживаю, что большинство лиц на вырезках – одни и те же пять человек: Джон, Пол, Джордж, Ринго и какой-то футболист, которого я не узнаю.
– Я слушаю только The Beatles. Друзья дразнят меня из-за этого, но…
– Кто это? – указываю я на футболиста, одетого в красно-белую форму. У него темные брови и волосы. На самом деле довольно симпатичный.