Русская революция. Политэкономия истории - страница 22

Таб. 1. Составы Государственных Дум[136]

Несмотря на «подобранный» характер III Думы, подавленное «переворотом 1907 г.» политическое противостояние не только не ослабло, а наоборот лишь накапливало в себе потенциальную энергию взрыва. «То, что происходит теперь, неясно, – отмечал этот факт в декабре 1910 г., т. е. относительно благополучное время, один из лидеров «объединенного дворянства» гр. А. Бобринский, – По видимому, начинается заря второй революции»[137]. Острота этого противостояния наиболее наглядно проявилась в убийстве в сентябре 1911 г. П. Столыпина. Тем не менее, III Дума проработала весь свой пятилетний срок – до июня 1912 г.

Суть произошедших в IV Думе перемен, – по словам П. Милюкова, заключалась в том, что «компромисс оказался невозможным и потерял всякое значение… Два противоположных лагеря стояли теперь открыто друг против друга…»[138]. Символичным стало возникновение в 1912 г. новой партии – прогрессистов, представлявшей интересы крупных промышленников, открыто перешедших в оппозицию к власти[139].

Министр внутренних дел Н. Маклаков в 1913 г. в своих сообщениях Николаю II неоднократно настаивал на необходимости роспуска Государственной Думы, обосновывая этот шаг тем, что «Дума прокладывает путь к свободе революции»; «я борюсь против неудержимо растущего у всех стремления, забыв царя, в одном общественном мнении видеть начало и конец всего»; «Родзянко – только исполнитель, напыщенный и неумный, а за ним стоят его руководители, гг. Гучковы, кн. Львов и другие, систематически идущие к своей цели»[140].

«Великий русский народ переживает невыносимо тягостное положение, – писал Николаю II в марте 1913 г. советник императора А. Клопов, – Всем нам, старым и малым, богатым и бедным, живется тяжело. Все мы боимся завтрашнего дня и своей будущности. Всюду царствует или апатия, или раздражение, хаос, безнравственность, безнадежность… Во всех областях государственной и общественной деятельности получились как бы два воюющих и не понимающих друг друга лагеря… Наша современная жизнь стоит на вулкане…»[141].

Наглядным подтверждением этих слов был взрывной рост рабочего движения: в 1911 г. бастовало 105 тыс., в 1912 г. – более 1 млн., в первом полугодии 1914 г.–1337 тыс. рабочих[142]. «Мостик к мирному исходу совсем разрушен», утверждал 24 мая 1913 г. на заседании своего ЦК П. Милюков, «другого исхода, кроме насильственного, при безоглядно-реакционном направлении политики правительства, нет»