– Но другие упали под кусты. Я ходил вокруг, ощущая резкий химический привкус. Но он быстро исчез. Наверное, это был растворитель.
– Ацетон?
– Нет, у ацетона совсем другой привкус. Я бы его сразу нашел.
– Перекись?
– Нет, нет! Она бы сразу взорвалась… – Родион потер лицо. – Мама тоже ничего не увидела. Профессор сказал, что таких деталей больше нет, вернее, их делают каждый раз очень долго и трудно. К тебе приходят в гости?
– Да – и товарищи, и молодые товарищи.
– Они были в нашем районе, и ничего не смогли сделать. Как мама ни старалась. Зато они вслух говорили о тебе. Ты им понравилось.
– Это приятно.
– Мама говорит, что ты их отвлекаешь.
– Может быть, мне исчезнуть?
– Катя, Катя, зачем ты так говоришь! – Родион смущенно коснулся носом Кати.
Затем он стал рассказывать, как недавно Ярослав (молодой пес), находясь на посту возле Кремля, едва не угодил под колеса. Катя что-то рассказывала ребятам про Кремль – из того, что она слышала от людей и видела на картинках. Все слушали, высунув языки. А теперь на работе все ошибаются. «Из-за меня?» Катя не стала ничего говорить, и лишь положила голову на лапы.
Незаметно она заснула и спала очень долго, а когда проснулась, ужасно захотела есть. Чтобы пообедать, надо подойти к специальному домику, где кое-что оставляют. В Отделе все обедали организованно.
Она прошла немного, вытягивая лапы при каждом шаге. Внезапно голод исчез и возникла тошнота. Катя вернулась на матрас. Вскоре появился Родион.
– Представляешь?! Представляешь, Екатерина?
– Что?
– Представляешь – Ганцева расстреляли!
– Бандиты? Террористы?
– Нет, у нас. Наши.
– Просто так?
– В газете написано: приговор народа. Был суд, следствие, и народный обвинитель… Но мне кажется, это страшная ошибка! И что теперь делать?
– Родя, постой. А кто вообще такой Ганцев?
– Катя, ну как же. Ганцев – известнейший писатель в области фантастики! Ты разве не слышала?
– Я знаю, был Жюль Верн, Герберт Уэллс. У нас есть Беляев, Обручев. А что он написал?
Родион быстро-быстро пересказал сюжеты ганцевских историй, но от них у Кати только заболела голова. Она не могла понять, что там было красивого или умного. Родион говорил воодушевленно. Катя закашляла:
– Можно подумать, он гений.
– Вероятно, он бы достиг этого в процессе творческого роста. Он писал давно, еще в годы революции…