В садике мы спали на парусиновых раскладушках. Просыпались от зычного голоса Левитана «От советского информбюро… советские войска оставили город…»
Некоторые эшелоны с Запада делали остановки в Шале. Из них выгружали больных и иногда мертвых детей. Про эти эшелоны говорили: «Из Ленинграда». Для детей, эвакуированных из Ленинграда, был открыт детский дом. Взрослые из эшелонов просили еды. Жители Шали что-то давали им. Эшелоны уходили на Урал, в Свердловск, в Сибирь. Некоторых взрослых снимали с поездов и подселяли к местным жителям. В нашу квартиру, состоящую из двух комнат, подселили врача Лену, эвакуированную из Ленинграда. Ей очень понравился мой старший брат Юра, и она просила мать полушутя- полусерьезно отдать его ей на усыновление. Лена патронировала Юру, и когда он болел, она ночью дежурила вместе с матерью возле него.
Вести с фронтов приходили с формулировкой «… советские войска после тяжелых боев оставили города…».
Дважды я видел отца в буденовке и шинели. Это означало, что он уходит на фронт. Но оба раза отъезд на фронт почему-то не состоялся. Возможно, по зрению, возможно был нужен в Шале, возможно уже появлялись признаки астмы.
У отца складывались плохие отношения с секретарем райкома партии Сметаниным. И это привело к нашему отъезду из Шали.
При проведении компании по подписке на заем отец дал повод для снятия его с работы. Я слышал от отца, что на него готовилось покушение. Крестьяне в тех местах жили на хуторах. Жили сравнительно неплохо. На Урале никогда не было помещиков, и они были довольно независимыми.
Выполняя «планы», «решения», «указы» и т.п. отец с утра седлал Стрикулиста и выезжал в район в колхозы, выполнять планы по пшенице, ржи, ячменю; обеспечивать подписку на займы, помогать фронту…
Недалеко от Шали жил зажиточный крестьянин, когда-то он служил денщиком у генерала Брусилова. В тот раз отец доехал до хутора, где жил бывший денщик. Отец отобедал у хозяина хутора и должен был ехать дальше. И тут хозяин хутора спросил, по какой дороге он поедет. Отец объяснил свой план. Хозяин посоветовал отцу не ехать той дорогой, т.к. там его ждут недруги с намерением расправиться с ним. Отец учел совет хозяина хутора. Покушение не состоялось. Но недруги сделали свое дело. Они направили письмо Сметанину, тот дал ему ход. В письме утверждалось, что Кузнецов ведет подписку на заем под дулом пистолета. Отца сняли с должности председателя Шалинского райисполкома и направили директором мехлеспункта на севере Свердловской области в 15 км от города Серова. (Сметанин после войны работал в Артемовске секретарем горкома партии. Они с отцом встречались на партийных активах, но не как друзья…)