От «Пьяненьких» почти ничего не сохранилось – несколько строк письма к Краевскому («Разбирается не только вопрос, но представляются и все его разветвления, преимущественно картины семейств, воспитание детей в этой обстановке и проч.») и три строчки в записной книжке: «Оттого мы пьем, что дела нет. – Врешь ты, – оттого что нравственности нет. – Да и нравственности нет оттого – дела долго (150 лет) не было»[8]. Но все исследователи согласны в том, что Мармеладов пришел в ПН из «Пьяненьких».
Получив от Стелловского деньги, Д. в начале июля расплатился со всеми, с кем только мог, и с «оставшимися 35 полуимпериалами» (175 рублями) уехал за границу.
«Это – психологический отчет одного преступления. Действие современное, в нынешнем году». – М.Н. Каткову. 10–15 сентября 1865 г
Русская литература со времени А.П. Сумарокова была литературой журнальной; хотя некоторые шедевры печатались вне журналов («Евгений Онегин», «Ревизор», «Мертвые души»), русские писатели стремились издавать журнал или тесно сотрудничать со «своим», близким идейно журналом. Лев Толстой в 1854 году просил разрешения издавать журнал «Солдатский вестник» (ему было отказано); в 1862 году издавал педагогический журнал «Ясная Поляна». Правда, ко времени работы над «Войной и миром» Толстой подчеркнуто презирал современные ему газеты и журналы, старался их не читать (или заявлял, что не читает их), к сотрудничеству с прессой относился неприязненно: «Войну и мир» издавал отдельными книжками, последнюю часть «Анны Карениной», рассорившись с Катковым, напечатал отдельно. Когда в 1871 году В.П. Мещерский предложил ему сотрудничество в газете «Гражданин», Толстой ответил (22 августа): «По правде же вам сказать, я ненавижу газеты и журналы – давно их не читаю и считаю вредными заведениями для произведения махровых цветов, никогда не дающих плода, заведениями, непроизводительно истощающими умственную и даже художественную почву. <…> Если же газета или журнал избирает своей целью интерес минуты и – практический, – то такая деятельность, по-моему, отстоит на миллионы верст от настоящей умственной и художественной деятельности и относится к делу поэзии и мысли, как писание вывесок относится к живописи. <…> Газетная и журнальная деятельность есть умственный бардель <так>, из которого возврата не бывает».