– Надо бы поменять! – пробасил сантехник, со знанием дела, осмотрев сливной бачок, профессиональным взглядом его окинув и красноречиво постучав пальцем по шее.
Мой внешний вид его, разумеется, не обрадовал. И не огорчил. Ему было плевать на мой внешний вид. Его радовал только вид денег, потому что на деньги можно купить водку. Сантехник очень радовался, когда мог купить водку. Потому что сантехник был запойным алкоголиком. Смысл всех его мыслей заключался в том, где бы купить водку. А такая ерунда, как внешний вид собеседника, его мало волновала. Осмелюсь добавить, не волновала вообще. Волновал только вопрос «где купить водку?». Есть водка – хорошо. Нет водки – плохо. Такова была его парадигма. Таков был его нарратив.
После ухода сантехника я весь вечер проторчал на балконе своей колокольни, взирая с её высоты на подавляющее уныние двора с разбитыми качелями, на убожество ржавых гаражей и безысходность железной дороги за пролеском – дороги из никуда в ниоткуда. Проторчал на балконе, прислушиваясь к воплям товарняков. И вопли эти были такими пронзительно жалобными, что я решил уйти с балкона подальше от греха. Я ещё слишком молод, чтобы так глупо умереть. А ещё не хотелось, чтобы эти пустые люди подумали: «вот ещё один алкоголик свалился с балкона». Не стоит давать им пищу для размышлений. Пусть варятся в собственном соку и пусть они там сварятся.
Умывшись и почистив зубы, я решил проскользнуть на кухню, где завтракал каждое утро. Каждое божье утро. Кухня состояла из кафельных стен, кухонных шкафов, холодильника в углу, электроплиты с круглыми такими штуками… не то конфорками, не то камфорками (я, знаете ли, не из этих), стола и пары стульев для гостей, которых у меня ни разу не бывало. А если и бывали, то не больше двух. Так что в третьем стуле не было никакой потребности и даже надобности, а в четвёртом и подавно.
Я залил чайник холодной водой из-под крана, плотно закрыл крышку, аккуратно поставил на плиту, игриво щёлкнул переключателем и заходил по кухне взад-вперёд. Что-то меня беспокоило, но я не мог понять, что именно меня беспокоило. Может быть, вчерашние слова Бориса о том, что кто-то очень плохой избежал смерти, и теперь смерть косит всех без разбору. Он сказал это, когда трамвай на Иерусалимских аллеях въехал в толпу зевак и увяз в груде их тел. Но вернёмся к описанию моего утра. Это важно. Куда более важно, чем мыслишки доморощенного конспиролога.