Уже в купе я почувствовал пульс желанной свободы. Попутчики заходили, располагались, пили-ели-спали и уходили на своих станциях назначения. А я их видел-не видел, слушал-не слушал, когда надо – кивал в знак согласия, даже, не вдумываясь в нити их рассуждений.
Блаженная свобода!
Со временем пребывания в таком блаженстве во мне должны начаться перемены: я, как птенец, выбирающийся из яйца, взломаю скорлупу своей роботоподобной обездушенности и начну ощущать себя по-настоящему живым человеком, открытым для свежих чувств, для жизни по мечте, по зову сердца.
Скорее бы!
Я так этого хочу!!
*
Она вошла в моё купе на одной из станций и обожгла моё сердце улыбкой.
Никогда прежде я не видел подобной обжигающе-очаровательной улыбки.
За такой чудесной улыбкой угадывалось море достоинств.
Я не спрашивал её ни о чём. Мне было радостно «угадывать» о ней всё, прикрыв глаза, «вслушиваясь» в подсказки, идущие из ноосферы.
Это были восторженные, изысканно-комплементарные подсказки!
Можно ли им верить?
Я мельком, с притворным безразличием, «проскальзывал» взглядом по её лицу и понимал: я не могу не верить идущим из ноосферы подсказкам. Они очень хороши, но моя попутчица ещё лучше.
При очередном моём беглом и «безразлично» скользящем взгляде я вдруг понял, что Попутчица угадала во мне неподдельный к ней интерес.
«Почему бы нам не познакомиться?» – обратилась она ко мне с обезоруживающей улыбкой.
Мы взаимно представились.
Удивительное дело: общение моя попутчица Катя выстроила таким образом, что моя скованность перед её обаянием мгновенно улетучилась, и я вдруг оказался для неё очень интересным собеседником. Старый рецепт обольщения сработал безотказно: хочешь произвести впечатление на женщину – рассмеши её (не шутовством, а остроумием!).
Я смешил, не переставая, и наслаждался красотой Катиного смеха.
На большой станции наш поезд должен был, согласно расписанию, простоять пятнадцать минут.
– Я однажды отстала от своего поезда, когда вышла за покупками, и теперь панически боюсь выходить из вагона до конца поездки. А так хочется мороженого! – смущённо улыбнулась мне Катя.
– А я ничего не боюсь. Какое мороженое Вы любите?
– Эскимо.
Я, как на крыльях выскочил из вагона.
Прошло три года. Катю я видел последний раз, когда она помахала мне из окна нашего вагона, провожая меня за мороженым. Оказывается, это она тогда прощалась со мною. По возвращении с десятью порциями эскимо я не обнаружил в купе ни Кати, ни своих чемоданов. Кондукторша сказала, что моя попутчица покинула наш вагон в сопровождении молодого мужчины почти сразу после моего ухода.