– А кто это? – русалка с интересом впила в меня свои волшебные глазища.
– Первый – принц пластмассового королевства и повелитель свиней. А второй – немец, который по-немецки ни бум-бум.
Колокольчики смеха разбежались по комнате.
– Какой ты всё-таки забавный, Иван. Может, мне послать Леандра подальше и сделать тебя своим мужем? – Видимо, я не смог сдержать выражения ужаса на лице, потому как Кирстен вновь рассмеялась. – Успокойся, шучу. А ты думал, дочка морского царя не имеет чувства юмора?
Я виновато улыбнулся. Именно такое впечатление у меня и сложилось.
– Так каким образом я здесь очутился? – спросил я, преодолев лёгкое смущение.
– Вашу леталку подбили, и она свалилась к нам, – легкомысленно взмахнула ручкой русалка. – А кто из твоих спутников принц? Наверно, тот, что побольше? Принц ведь это почти царевич, да?
– Как раз тот, что поменьше, – поправил я. – А что с ними? Они живы? Я могу их увидеть?
– Увидишь, но не сейчас. Твои спутники сильно пострадали, но мы их починим. Теперь же тебе надо обязательно поговорить с папой.
– Он здесь? – оживился я.
– А где же ему ещё быть? – удивилась Кирстен. – Он всегда с нами. Царь должен править. Это только царевичи могут по миру болтаться, – она улыбнулась и погладила меня по щеке.
Что ж, этот факт радовал. Значит, спасение Эгира из Фатерлянда можно вычеркнуть из списка первоочередных задач. Интересно, с Локи точно так же?
– Идём, – поторопила меня русалка. – Надо спешить. Сейчас время играет против нас.
Спорить я не стал. Активировал маску, и мы поплыли на приём к морскому царю. По дороге я заметил, что коридор, ведущий в библиотеку, завален камнями. Кое-где на стенах виднелись следы копоти, держащейся вопреки окружающей воде.
А вот сами покои морского владыки не изменились. Впрочем, что-то конкретное в этой темноте различить было сложно. Кокон из белых волос окутал меня как-то лениво и мягко.
– Как ты мог, Иван? – с укором произнёс уставший, но всё ещё могучий голос.
– Как мог, так и сделал, – пожал плечами я. – А что мне ещё оставалось? Я завяз в этом Фатерлянде, как муха в меду. И я, кстати, не имею ни малейшего представления, что там с тобой случилось. Точнее, с той твоей частью, что отправилась со мной за архивом.
– Да ничего с ней не случилось. Сидит себе, рыбачит. Зачем ты вообще в эту нереальность влез?