Но в случае с Карраивву такой план не годился.
Распорядитель церемонии, старый седой ветеран, соратник и наставник ее отца, сделал знак юношам, и на поляне появилась мишень. Карраивву, с легким поклоном, предложил Нюррсс начать. Девушка вскинула арбалет, и через мгновение ее короткая стрела, сделанная из твердого дерева, затрепетала в самом центре мишени. Со стороны ее друзей раздались приветственные крики. А в следующий миг стрела ее кузена вонзилась впритык с ее стрелой. Трибуны взревели. Нюррсс коротко усмехнулась, и следующая ее стрела расщепила стрелу брата. Теперь восторг бушевал повсюду. Девушка повернулась к кузену, ожидая следующего хода. Главный Стратег не мог, просто так, признать себя побежденным. На губах Карраивву мелькнула лукавая усмешка, он выхватил короткий меч и послал его в сторону мишени в сложном, вращающемся полете. Кувыркнувшись в последний раз, широкий клинок вошел между стрелами, как нож в масло. Не совсем честно, но эффектно! Девушка улыбнулась брату, прикидывая, чем можно ответить. Но тут услышала, полный скрытой издевки, голос своего дяди, возносившего хвалу племяннику.
И следуя за вспышкой гнева, резко развернулась и метнула свой меч высоко вверх. Излюбленный прием ее отца сработал безотказно, меч взлетел в синеву неба, а когда упал вниз, то перерубил украшенную богатой резьбой рукоять меча Карраивву. Глянув во вспыхнувшие гневом глаза кузена, Нюррсс поняла, что несколько перегнула палку, вынула второй меч и с поклоном передала его Карраивву.
– Прости, что я испортила твой меч! Прошу, в знак дружбы, принять мой! – произнесла она древнюю формулу, принятую в среде Воинов, предлагающую устранить, вражду и соперничество, и стать боевым побратимом.
Гнев Карраивву мгновенно утих, он склонился в ответ и произнес:
– Для меня честь сражаться рядом с тобой, Нюррсс, дочь Кхаррикка!
Шквал радостных криков пронесся над рядами жителей Приграничья, сам Главный Стратег признал Нюррсс Воином, равным ему в мастерстве. Теперь даже Верховный Вождь ничего не мог поделать.
– Выбор Нюррсс, дочери Кхаррикка, был услышан и принят! – разнесся над поляной раскатистый голос распорядителя.
Девушка приложила руку к сердцу, поклонилась ему и своему противнику, и покинула поляну, всей кожей спины ощущая гнев и негодование, прокатившийся к ней от центральной трибуны.