– Этакая падаль! Что заслужил, то и получай! Я тебе сразу сказала во время восстания – не ходи в город, не работай на лодке. Так нет, ты все таскался туда! Там тебе и косу отрезали! Какая коса то была черная, блестящая, как шелк! А сейчас ты на кого похож? Арестант! Что заслужил, то и получишь! Только нас то зачем втянул в это? Ходячий труп! Арестант! Когда крестьяне заметили приход Цзао Цие, они стали быстро заканчивать ужин и собираться вокруг стола Ци Цзина. Сам Ци Цзин чувствовал, что получается очень непристойно, что его, человека, известного в деревне, жена ругает открыто перед всеми. Он поднял голову и пробормотал:
– Это ты сейчас так говоришь, а раньше ты…
– Ах ты ходячий труп! Арестант!
Среди всех зевак, у вдовы Ба-И сердце было самым чувствительным. Она стояла как раз около жены Ци Цзина, держа на руках своего двухгодовалого ребенка. Она не могла оставаться безучастной и начала примирительным тоном:
– Ну, хватит. Люди ведь не боги. Кто же знал, что так случится? Да ты и сама тогда говорила, что без косы уж не так и плохо. Кроме того, наш начальник из ямына[19] еще ничего не объявил…
Не дослушав ее до конца, жена Ци Цзина с ушами, зардевшимися от гнева, обернулась к ней и, тыча палочками около ее носа, закричала:
– Ай-я! Что, ты меня за человека не считаешь?! Разве я могла сказать такие глупые слова?! Тогда я проплакала три дня, все это видели. Даже Лю Цзин, этот маленький чертенок, и та плакала… Лю Цзин как раз в это время опорожнила большую чашку риса и тянулась с пустой чашкой, прося прибавить еще. Жена Ци Цзина, совсем выведенная из терпения, быстро ткнула Ци Цзина, палочками в голову Лю Цзин, закричав на нее:
– Ты, еще куда лезешь! Потаскушка! Маленькая вдова![20]
Чашка выскользнула из рук Лю Цзин, упала на землю и, ударившись о камень раскололась. Ци Цзин вскочил, схватил разбитую чашку и, крикнув «стерва», дал затрещину Лю Цзин. Она упала и заплакала. Старуха Цзю Цзин, взяла ее за руку и, приговаривая «с каждым поколением, все хуже и хуже», увела прочь.
– Видишь, что делает с людьми твоя злоба, – обращаясь к жене Ци Цзина, гневно сказала вдова.
Цзао Ци-е, который с самого начала стоял в стороне, услышав слова Ба-И о том, что ямынь еще не делал объявления о восшествии императора, закипел от злости. Теперь заговорил он: – Вот скоро прибудут императорские солдаты, и знайте, что на этот раз их ведет сам императорский телохранитель, генерал Чжан, он потомок Чжан Ай-дэ, из удела Янь