В пещеру, держа на вытянутых руках тарелку с кашей, вошёл невысокий эльф, стройный, светловолосый, зеленоглазый. Красавчик, одним словом. Был бы Витька девчонкой, точно бы в него влюбился.
Поставил тарелку на стол, быстро оглядел потягивающегося мальчишку, хмыкнул удивлённо:
– Что-то ты сегодня радостный такой?
– Сон хороший приснился, – улыбнулся Витя. – А можно я сегодня с вами у костра поем? Надоело мне в пещере сидеть. Сколько дней уж тут, как на привязи.
Охранник удивлённо хмыкнул:
– Так ведь сам захотел, мы ж тебя силой не держали.
Мальчик пожал плечами и, взяв тарелку, двинулся к выходу.
– А ну, стой, – негромко, но властно скомандовал мужчина.
Витя остановился.
– Что, Карелиан?
Тюремщик подошёл почти вплотную, взглянул ему в глаза, пытаясь прочитать мысли.
Витя снова улыбнулся: заменять одни воспоминания другими он научился ещё во втором классе. Отец, правда, после нескольких неудачных попыток понял, чем настоящие воспоминания отличаются от наведённых, но у Карелиана-то этих попыток не будет.
Пустил в голову картинку с солнечной поляной в берёзовом лесу и стайкой радужных бабочек. Бабочки порхали, садились на лицо лежащего в траве мальчишки, щекотали его своими лапками, и мальчишка смеялся и отмахивался от них, а они взлетали, едва шевеля крылышками, складывая в воздухе разноцветные узоры.
Простенький такой сон, но очень радостный. Пусть сторож полюбуется и поймёт, почему у узника настроение хорошее.
Карелиан снова хмыкнул и отступил:
– Замечательный сон. Ладно, иди, ешь.
Впервые за все прошедшие с момента его пленения дни Витя вышел из пещеры. И зажмурился от яркого, хлестнувшего по глазам, солнца. Оказывается, отвык от его света, безвылазно сидя под каменными сводами.
Услышал насмешливое:
– Кто к нам пришёл! Неужели решил почтить нас своим присутствием?
– Не задирай пацана, Йоренс, – вступился за него эльф. – Пусть свежим воздухом подышит.
– Да я что, – усмехнулся гном. – Я только рад. А то как такого бледного отцу-то возвращать? Решит, что мы тут над парнем измывались.
– Я скажу ему, что вы меня не обижали, – пообещал Витя, садясь у костра, где всё ещё булькала в котелке настаивающаяся каша. – Он добрый, не будет на вас сердиться.
– Это вряд ли, – лениво вступил в разговор третий тюремщик, и Витя нахмурился и уткнулся взглядом в тарелку. Эльфа и гнома он не винил в случившемся. Иномирцы, что с них возьмёшь. Но человеку-землянину, принимавшему участие в его похищении, простить своего пленения не мог.