В Главе III я попытаюсь разграничить разные значения факта и более четко определить своеобразие прото-фактичности Я, которое уже в двадцатых годах постоянно заявляет о себе. По поводу прото-фактичного Я показано не только радикальное преобразование взаимосвязи факта и эйдоса, но и беспочвенное измерение Я (Hua XV, 386), которое выходит за рамки метафизических понятийных пар существование/сущность, действительность/возможность.
Глава IV поделена на две части. В первой части рассматривается гуссерлевская теория интерсубъективности, для которой характерно сущностное напряжение. С одной стороны, новая трансценденция Другого признается как таковая: для Другого характерна непреодолимая недоступность. С другой стороны, имеется асимметричное отношение между собственной сферой и сферой чужого: Я служит не только неизбежной точкой входа в отношения с Другим, но и фундаментом, оригиналом и предельной почвой значимости для восприятия чужого. В этой связи выделяется особый вид круговой замкнутости, который отчетливо проявляется в различных областях феноменов (как, например, аподиктичность или прото-Я). – Чтобы описать взаимоотношения между Я и Другим, во второй части [работы] я сопоставил теорию интерсубъективности Левинаса и Дерриды, которая окончательно отказывается от имманенции и тем самым делает правомочной радикальную чуждость Другого в его диахроническом предшествовании.
Темой Главы V является время, которое считается самым глубоким измерением Я. Проблематика времени в этой главе рассматривается как с хронологической точки зрения, так и с систематической. Для начала, со ссылкой на X том Гуссерлианы, проводится разграничение трех различных уровней времени: временно́го объекта, восприятия времени и сознания, конституирующего время. В свете концепции сознания, конституирующего время, прежде всего здесь рассматривается сложная взаимосвязь между прото-впечатлением и ретенциальным потоком. Затем я рассматриваю трансформации сознания, конституирующего время, в Бернаусских рукописях 1917–1918 годов и в Рукописях-С тридцатых годов, а также анализирую сущностно различные формы временений (как например: временность воспоминания о настоящем, временность неясной фантазии или временение пограничных феноменов смерти и сна). Как при описании сознания, конституирующего время, так и при анализе различных моментов опыта, присущих временениям, в центре исследования оказывается напряжение между синхронией и диахронией.