Соответственно, я перенес свою кровать вниз, в угол гостиной, лицом к двери, и, более того, был необычайно рад, когда операция была завершена, и дверь спальни закрылась, наконец, за тенями, тишиной и странным страхом, которые разделяли с ними комнату.
Квакающий бой кухонных часов пробил восемь, когда я закончила мыть свою немногочисленную посуду и, закрыв за собой кухонную дверь, прошел в переднюю комнату. Все лампы были зажжены, и их отражатели, которые я отполировал в течение дня, заливали комнату ярким светом.
Снаружи ночь была тихой и теплой. Ни дуновения ветра; волны были безмолвны, деревья неподвижны, а тяжелые облака нависали над небесами, как гнетущий занавес. Темнота, казалось, сгустилась с необычной быстротой, и не осталось ни малейшего отблеска цвета, чтобы показать, где село солнце. В атмосфере присутствовала та зловещая и подавляющая тишина, которая так часто предшествует самым сильным штормам.
Я сел за книги с необычайно ясным умом, а в сердце – с приятным удовлетворением от сознания того, что в леднике лежат пять черных окуней и что завтра утром старый фермер принесет свежий хлеб и яйца. Вскоре я был поглощен своими книгами.
По мере того как тянулась ночь, тишина становилась все глубже. Даже бурундуки притихли, и доски пола и стен перестали скрипеть. Я упорно читал, пока из мрачных теней кухни не донесся хриплый звук часов, пробивших девять. Как громко звучали удары! Они были похожи на удары большого молота. Я закрыл одну книгу и открыл другую, чувствуя, что просто разогреваюсь к своей работе.
Это, однако, продолжалось недолго. Вскоре я обнаружил, что перечитываю одни и те же абзацы дважды, простые абзацы, которые не требуют таких усилий. Затем я заметил, что мой разум начал блуждать по другим вещам, и усилие вспомнить свои мысли становилось все труднее с каждым отступлением. Сосредоточиться на мгновение становилось все труднее. Вскоре я обнаружил, что перевернул две страницы вместо одной, и не заметил своей ошибки, пока не дошел до конца страницы. Это становилось серьезным. Каково было это тревожащее влияние? Это не могло быть физической усталостью. Напротив, мой разум был необычайно бдителен и находился в более восприимчивом состоянии, чем обычно. Я предпринял новую и решительную попытку читать, и на короткое время мне удалось полностью сосредоточиться на моем предмете. Но через несколько мгновений я снова обнаружил, что откидываюсь на спинку стула и бессмысленно смотрю в пространство.