– Ты наконец утомилась, дочь? – донесся до нее мелодичный голос матери.
Рен приняла сидячее положение, провела пальцами по маленьким сиреневым бутонам цветов, росших на лугу, и постаралась сквозь упавшие на лицо рыжие спутанные локоны рассмотреть направлявшуюся к ней по ближайшему холму мать.
– Никогда, – отозвалась она. Ее мама ухмыльнулась и стала спускаться по небольшому склону.
Рен снова улеглась и примяла спиной растения, которые отлично подошли на роль мягкой подушки. Девушка сделала глубокий вдох, желая насладиться свежим воздухом и тишиной, ведь понимала, что всего через несколько часов начнется празднество. Ветер, море и земля всегда с ней говорили, они заставляли ее бежать быстрее, нырять глубже и выкладываться по максимуму. Папа любил подмечать, что у нее необузданный дух, и на этот счет их мнения совпадали.
Мать остановилась недалеко от дочери, загородив собой солнце.
– Вижу, ты отлично проводишь время.
На лице девушки появилась легкая улыбка. Мама знала, где ее искать. Рен похлопала по земле рядом с собой:
– Посиди со мной немного.
Зашуршала ткань, и нависавшая над Рен тень ускользнула. Анака со вздохом запустила пальцы в волосы дочери, и та от удовольствия прикрыла глаза. Придвинулась ближе к матери и подняла веки. Анака прилегла рядом, подперев голову рукой, и посмотрела на дочь с теплой улыбкой. Женщина покоряла своей красотой. Каштановые волосы с золотистым отливом, белоснежная кожа и выразительные глаза. Ее возраст выдавали лишь несколько серебристых прядей и едва заметные морщинки в виде гусиных лапок. Многие подданные по ошибке считали Рен и ее мать сестрами.
– Вот бы у меня были волосы, как у тебя, – пробурчала Рен. Ее огненная грива уже много лет отравляла ей жизнь. Никогда не удавалось смешаться с толпой или спрятаться, потому что кто-нибудь обязательно ее узнавал.
Анака усмехнулась и взъерошила волосы дочери.
– Всем нам хочется того, чего у нас нет.
– Я могла родиться с любым оттенком рыжего: медным, золотисто-каштановым, бледно-оранжевым, темным, в конце концов. Но нет. На острове ни у кого нет настолько ярких волос.
– Тебе идет. Очень смелый цвет, в твоем духе, и еще он к удаче.
– Знаю, у нас рыжий считается счастливым, – закатила глаза Рен, – вот только мне он удачи не приносил. Только неприятности.