– Проходи. Два дня командуешь здесь. Молоко в холодильнике, манка здесь, – Андрей открывает шкафчик и демонстрирует мне ровный ряд подписанных баночек. – Я всеяден, если что. На завтрак с большим аппетитом поем манной кашки или овсянки.
Моя кожа горит под его взглядом. Я боюсь посмотреть на него, глаза в пол опустила. Чувствую, как он улыбается, но не подходит ближе, не нарушает моё личное пространство.
Андрей подходит к двери и закрывает её. Я вздрагиваю всем телом. Зачем он закрыл дверь? Пячусь назад, но недалеко. Упираюсь попкой в столешницу и замираю.
Мужчина подходит ко мне почти вплотную. Рассматривает внимательно, потом опускает взгляд на мою грудь и тяжело выдыхает:
– Почти познакомились, – снова смотрит на моё лицо. – Каждый рассмотрел то, что больше понравилось, – он улыбается, явно издеваясь, а мне спрятаться хочется.
От его взгляда у меня такое с телом творится, успокоиться не могу. Еле выдавливаю из себя:
– Где кастрюльку взять, майор?
А он почти серьёзно отвечает:
– Во-первых, полковник, во-вторых, кастрюльки – вот здесь, – и открывает ящик снизу.
Я обалдело смотрю на него, а он, как ни в чём не бывало поясняет:
– Николаевичу всё можно. Он мой прямой начальник и лучший друг. Мы с ним познакомились, когда я майором был, лет десять тому назад. Так до сих пор майором и зовёт.
Андрей достаёт кастрюльку, ставит её на плиту, из холодильника извлекает бутылку молока, выливает в кастрюльку. Он всё это делает так уверенно, как будто каждый день кашу варит, а я тупо смотрю на него и взгляд оторвать от его рук сильных не могу.
– Валерия, я предоставил вам кров, а взамен хочу получить вкусный стол. Это будет честно. Кашу вари, хватит на меня пялиться. Сваришь, позовёшь. Я пойду мультики с детворой посмотрю, – он поворачивает меня к плите, показывает пальцем на кастрюлю с молоком, рядом на стол ставит манку, соль, сахар, даёт в руку ложку и уходит.
Я обалдеваю от своего имени, им произнесённого. Он произносит его хрипло, чуть картавя, и голос такой низкий. И это «р» в моём имени совсем другое, ни как у Мирона и Ритки, оно особенно произнесённое. И от этого звука с моим телом чёрте что происходит!
Как только он выходит из кухни, мне становится легче дышать и мозг начинает работать. Варю манную кашку, а внутри всё поёт. Мне почему-то безумно хочется, чтобы моя манная кашка ему понравилась. Этому здоровяку… моя манная кашка… Разве не абсурд?!…