Я припарковался вторым рядом и быстрым шагом поспешил, чтобы присоединиться к беседе. Охрана преградила мне дорогу. Один парень даже для верности приставил ладонь к моей груди со словами:
– Это очень личный разговор. Не надо им мешать.
Что я должен был сделать? Броситься в драку? Но даже если бы я справился с этими двумя, то рядом в машинах сидят ещё два водителя. Я негодовал. Но злился только на себя за своё бессилие. За непонимание того, что можно сделать в такой ситуации. Я отвернулся к машине в надежде, что если я не буду их видеть, то мыслям моим добавится ясности. Но в моё сознание пришло только совершенно бесполезное: «Ну, почему у меня в машине нет ручного пулемёта?». Но пулемёта не было. И это хорошо. Ибо, я мог бы начудесить захватывающий новостной сюжет для центральных телеканалов! Как жаль, что нет пулемёта. Но… зато у меня есть в машине ребёнок.
Я взял девочку на руки и уверенно пошёл прямо на охранников. Они соображали не слишком быстро, что очень плохо для их профессии. Пока они смекали, что надо в этом случае делать, я подошёл к Маше и безо всяких пояснений вручил ей ребёнка. Потом я поцеловал её в губы и повернулся к оппоненту. Глядя на него несколько снизу-вверх, я видел его уверенную улыбку на холёном лице и налитую мускулами футболку под лёгким льняным пиджаком. Массивную золотую цепь на толстой шее.
Мне не пришлось больше договариваться со своим мозгом и вымаливать у него подсказок. Моя рука сама легла на шею стоящего передо мной господина и нащупала на ней цепь. Я сжал руку в кулак и потянул вниз. Я думал, вот сейчас она порвётся и крупные драгоценные звенья разлетятся вокруг. А дальше – будь, что будет. Я потянул с такой силой, что дорогой аксессуар неминуемо должен был порваться даже если бы он был сделан из легированной стали. Даже если бы в нём был спрятан прочный капроновый шнурок. Но цепь, к моему удивлению, оказалась крепкой как стальной трос. Движением, напоминающим тренировку бицепсов тяжёлыми гантелями, я наклонил его на уровень своей груди. Я натягивал златую цепь как цепь бензопилы. Она прочертила глубокую борозду между телом и крупной головой. Но я чувствовал себя скорее дедом, вытянувшим репу, чем Давидом. Мои пальцы побелели, а его лицо побагровело и он прохрипел:
– Отпусти.
Охрана бездействовала, словно он был у меня в заложниках. Я почувствовал себя хозяином положения и тихо спросил: