– И ты что же сказал им… – запнувшись, спросила девушка, опешив от его заявлений.
– Что ты под моим покровительством.
– Но зачем ты это сказал? Они могут подумать, что между нами что-то есть, – пролепетала она в ужасе.
– Пусть думают что хотят. Мне это безразлично. Я лишь знаю, что они побоятся связываться со мной.
Они замолчали, и через какое-то время Софья вымолвила:
– Я очень боюсь, Амир. Если Леван Тамазович узнает, что Серго не ночевал в моей спальне, он придет в ярость и точно отправит меня к отцу.
– Я все устрою, не беспокойся, Софико, – тихо заметил Амир. – Сделаю так, что все подумают, что эту ночь Серго провел с тобой.
– Да?
– Да. Доверься мне, мой цветочек, – кивнул он, нежно целуя ее в висок. – Но только не забудь, что ты обещала мне завтра все решить относительно нас…
Они вернулись в усадьбу, когда занимался рассвет.
Остановив своего жеребца у конюшен, Амир, проворно спешившись, протянул руки к девушке и снял ее с коня. Однако не поставил на землю, ибо здесь было довольно грязно, а, легко перехватив ее стан, поднял на руки. Быстрым шагом, чуть осматриваясь по сторонам, мужчина последовал в сторону дворца, который сиял на рассветном мрачном небе светлым большим пятном. Уже у дальней границы сада Софья попыталась спуститься с его рук, вымолвив:
– Далее я смогу сама дойти, Амир.
Он обратил на нее строгий поглощающий взор и, сильнее прижав тонкий стан девушки к себе, властно вымолвил:
– Одна не пойдешь. В усадьбе полно незнакомых людей. Еще не хватало, чтобы какой-нибудь пьяный джигит воспользовался твоей беззащитностью и затащил в кусты.
– Боже, Амир, ты, конечно, преувеличиваешь! – возмутилась Софья.
– Софико, не спорь, мне лучше знать об этом.
Увидев в его глазах упорное властное выражение, она вздохнула и более не сопротивлялась. Покорно положив свою голову к Амиру на плечо, она позволила ему нести ее по темному саду. И совсем не удивилась, когда Асатиани направился не в сторону парадного дворцового въезда, а к заднему входу для слуг. Он шел быстро, не останавливаясь. Софья, невольно озираясь вокруг, молилась только об одном, чтобы их никто не увидел. Лишь около дворца, у дверей, им неожиданно повстречался один старый слуга, который, увидев Амира с Софьей на руках, удивленно округлил глаза.
Асатиани, тут же вперив в него темный взор, глухо угрожающе произнес: