– Вон тот, у которого борода длиннее и есть генерал Брэгг, – прокомментировал сержант.
– Да, я знаю, – ответил Монах.
– Но я бы переждал чуток, генерал совсем не в духе, – дал совет сержант и добавил, – я вас привез, сэр, – прощайте, мне нужно вернуться.
– Прощайте, сержант, спасибо, – ответил ему Монах.
В это время второй генерал, а это мог быть только Уильям Джозеф Харди, в сердцах повернулся и уехал к себе. Его ставка была севернее. Кто знает, как повернулась бы битва при Чаттануге и вся война, командуй сейчас Уильям Харди, а не Брэкстон Брэгг.
Пока Сократ осматривался и размышлял, Монах отделился от нас и поехал к генералу. Путь ему преградил ординарец, но после пары фраз пропустил к генералу.
– От кого? От Лонгстрита? – спросил Брэгг, беря конверт.
Он тут же разорвал его и прочитал.
– Каких еще дополнительных указаний он хочет, – раздраженно сказал генерал. Езжайте и передайте ему пусть остается там, где я ему приказал быть.
– Да, сэр, – Монах развернулся и поскакал к нам. Всё,поехали, – сказал он Сократу и Конану, проезжая мимо.
Молодые люди развернулись и поскакали за ним. Через час они были на том же месте, где их остановил патруль. Сократ надеялся, что они больше его не встретят. А еще через полчаса троица всадников расположились на исходной точке.
Дорога была видна очень хорошо. Если разведка не ошибалась, а она не ошибается почти никогда, фургон следовало ждать на этой дороге.
– Мы бы и сами могли всё сделать, – вдруг заговорил Конан.
– Вы еще не готовы, – не поворачивая головы, ответил Монах, он внимательно осматривал окрестности, опасаясь увидеть новый патруль. Сократ, – приказал Монах, – поднимись на вот тот холм и посмотри нет ли никого за подлеском.
– Нет там никого, – снова заговорил Конан, – мы это знаем.
– А откуда тогда взялся патруль, если мы знали, что его не должно быть, -холодно сказал Монах, наконец, повернув голову. Нужно быть внимательным и осторожным. Всегда!
Таким как сейчас, Монах Сократу не нравился. Слишком холодный и жесткий. Молодой человек поехал посмотреть, что там за подлеском. Естественно, там ничего не было.
Когда Сократ вернулся, фургон уже показался на петляющей ленте дороги. Конан молча сидел в седле, он был мрачнее тучи. Он не любил получать выговоры. А кто любит?! Монах сделал знак, и они отъехали под деревья. Теперь с дороги их не должны были заметить.