В своих самых сложных делах полковник применял именно этот метод и всегда побеждал и добивался правды. Сейчас он прорабатывал подход к Липатову, который мысленно уже сидел у него в кабинете на допросе. Но к сожалению, не было ни малейшего представления, с какой стороны подойти к этому человеку, поэтому оставалось надеяться на жену, которая с таким старанием добывала информацию для дела.
– Лева, сегодня вечером я опять встречаюсь с Вадимом, мне кажется, у меня будет уже гораздо больше возможностей узнать о чем-то более существенном. Скоординируй мои действия, чтобы я не ляпнула чего-то лишнего.
– Маша, твоя основная цель – выведать информацию о личной жизни Липатова. Как ты понимаешь, больше всего меня интересует его связь с Жанной – все, досконально. Запоминай, чтобы потом рассказать в деталях. Это важно.
– Хорошо, постараюсь.
– Только начинай штурмовать лишь тогда, когда он сам начнет об этом рассказывать, ни в коем случае не раньше, чтобы Липатов ничего не заподозрил, поняла?
– Да, конечно. Ты зря меня за дурочку держишь.
– Не сердись, я на всякий случай. Еще один момент: ты ведь брала с собой какие-то украшения, драгоценности?
– Ну да, на всякий случай я всегда беру с собой что-то красивое для вечернего выхода. Ехала ведь надолго, мало ли какие-то фуршеты или презентации могут быть. В этот раз бросила в чемодан серьги с бриллиантами и браслет. А почему ты интересуешься? Хотя стоп… Я поняла. Это будет что-то вроде приманки? Так?
– Ну, «приманка» – это слишком. Я не думаю, что, если Липатов причастен к краже украшений, то он будет бросаться на каждый перстень, как голодная собака на кость. А вот на реакцию его, если таковая будет, ты обратишь внимание. Проследи, как он себя поведет, заметит или нет, отведет взгляд или даже не посмотрит на побрякушки.
– Хорошо, Лева. Кажется, я начинаю волноваться. И дело не в том, что я боюсь Липатова. Я опасаюсь того, что не смогу исполнить твои поручения, я ведь не Юлий Цезарь, не умею одновременно делать три дела.
– Маша, да ты у меня лучше любого Цезаря. Тоже мне фрукт нашла, точнее, салат.
Гуров продолжал заниматься своей ежедневной рутинной работой, но теперь душой и сердцем находился в другом городе, там, где была его любимая Маша. Каждую минуту он будто бы чего-то ожидал, например, что жене потребуется срочная помощь. Он в ту же секунду должен был быть готов сорваться с места и отправиться в дальнюю дорогу – так можно было объяснить его внутреннее напряжение. Гуров перестал реагировать на придирки Орлова и его постоянные пожелания поторопиться с расследованием. Сроки поджимали, а дело едва сдвигалось с мертвой точки, по крайней мере, так казалось генералу, хотя работа на самом деле велась.