* * *
Проснувшись к завтраку, Жора, не успев умыться, схватился за свои вчерашние рисунки.
– Тебя жаба не душит, что королеву катрана я подарил Наташе? – рассматривая одно из своих художеств – сидящую на ночном горшке под звездным небом лупоглазую, непропорциональную и анорексичную кошку, спросил он.
– Ты бы лучше у Наташи рисовать учился, а не выражаться, – вытряхнув скатерку, Варвара Сергеевна расстелила ее на круглом столе и разглаживала образовавшиеся складки. – Иди умывайся и приходи есть.
– Так нет же ничего! – поглядел Жора на пустой стол.
– Иди уже. Скоро будет.
На завтрак она пожарила яичницу-глазунью и соорудила бутерброды – хлеб с маслом и сыром, а на другой тарелке разложила итальянскую колбасную нарезку, в числе прочего прибывшую во вчерашней доставке из интернет-магазина.
Себе сварила кофе, мальчику заварила чай.
– Мама звонила? – на сей раз поев с аппетитом и тщательно вытерев рот салфеткой, спросил Жора. От Варвары Сергеевны не укрылось, что он погрустнел.
– Скучаешь? – положив руку на поручень террасы, Варвара Сергеевна, не глядя на него, перебирала пальцами цветок жасмина.
– Ты не такая уж сволочь. Но… ты меня не любишь, а мама любит.
– Ничего себе! – Самоварова, уже взвинченная с утра звонком «генералки», резко встала со стула. – От Наташи новое слово узнал или мать твоя так обо мне говорила?! Так вот, повторяю: я запрещаю тебе в такой тональности со мной и обо мне говорить! Ты… Я торчу тут с тобой ради твоей же безопасности! Невоспитанный маленький эгоист!
Гневные слова застревали в горле, не смея выйти наружу.
Ну как, как она могла сказать этому несносному ребенку всю правду о его матери? О том, почему они все эти годы не общались? О том, как его мать чуть не упекла ее в дурдом? Сказать о том, что она ему никакая не бабушка и вообще не имеет к нему отношения?!
Жора, понурив чернявую голову, злобно сопел.
Самоварова, ожесточенно гремя посудой, начала прибирать со стола.
Когда вернулась из дома с пустым подносом, застала мальчика уже сидящим в углу террасы на полу. Он вжал голову в колени, спина подрагивала:
– У-у-у! У-у-у!
– Вставай! – почувствовав в ответ на его скулеж новый приступ с трудом контролируемого раздражения, грубо тронула она его за плечо. – Здесь пол холодный. Простудишь задницу.
В ответ на это Жора, подняв на нее ненавидящие глаза, еще пуще разрыдался.