Сегодня хозяин дома пришел не один. Рядом с ним стоял человек, которого она уже видела на судне. Похожий на боксера мужчина прошел в комнату первым. Барский следом за ним. Он сел в кресло, положил ногу на ногу, словно вот-вот начнет светскую беседу, и уставился на девушку. Она с вызовом посмотрела на него.
– Как наша птичка поживает сегодня? – наконец спросил Барский. – Силы к тебе вернулись?
Качок встал у окна и посмотрел на далекий Акапулько. Эмилия сидела на кровати, поджав под себя ноги.
– Нет, – ответила она, – не факт, что они вообще ко мне вернутся. Может, они работают только в Долине?
Эмилия говорила неправду. Она уже несколько дней чувствовала прилив сил. Холод словно сковывал ее изнутри и прорывался наружу. Но докладывать об этом Барскому девушка не собиралась. Ей было выгодно пока оставаться здесь, ведь она так и не узнала, где располагается остров, с которого «Балтазар» забрал ее и ее друзей.
– И почему-то я вам не верю, Эмилия Александровна, – сказал Барский, скинул ногу с колена и наклонился в ее сторону.
Лицо его, по природе вполне интересное для мужчины его возраста, сделалось неприятным и злым. Глаза превратились в маленькие щелочки, губы расползлись в ехидной улыбке, а на лбу появились грозные морщины.
– Вы можете верить или не верить. Это ваше право, – сказала Эмилия и отвернулась в сторону.
– Нет, дорогая моя. Хватит в игры играть. Теперь я буду просто проверять.
Эмилия испугано посмотрела на старика. Она и представить себе не могла, что он задумал.
– Либо ты говоришь мне правду, либо мой друг… – Барский кивнул в сторону качка. – Выбьет ее из тебя. Выбирай.
– Убьете меня, и вам никогда не добраться до Долины! – выпалила Эмилия, уверенная в собственной неприкосновенности.
– А я разве что-то сказал про убийство? – глухо и неприятно засмеялся Барский. – Виктор, покажи девочке, как мы обычно работаем с теми, кто нас не слушается.
Качок вразвалку отошел от окна и без предупреждения полоснул девушку острым перстнем по лицу, задевая щеку и ухо. Эмилия ойкнула и прислонила ладонь к щеке. Из неглубокой раны выступила кровь. Теперь ей стало действительно страшно. Из глаз брызнули слезы, но она смогла удержать в себе прилив холода и успела наклонить голову так, что если бы ее глаза засветились, Барский не увидел бы их неестественной голубизны.