– Моё почтение, Император, – Люциан склонил голову перед ним и замер, ощущая, как внутренний гнев отступает.
– Приветствую тебя, Геомант, – так просто и без лишних красочных слов отец Люциана обратился к отцу Императора и с незатейливой ухмылкой протянул ему руку.
– Рад видеть тебя, старина, – тот ответил рукопожатием. – Ты, как всегда, без опозданий?
– Дорога до Цитадели спокойная, как приятная прогулка.
– Люциан? – Фер Геомант протянул морщинистую руку молодому паладину, и тот пожал её в ответ, ощутив её крепкость.
– Моё почтение, Фермилорд, – ответил Люциан, сжимая чёрствую кисть. Сравнив её с мягким камнем, таким же чёрствым и одновременно податливым, он некоторое время ощущал соприкосновение с ней, даже после того, как отпустил.
– Прошу, проходите в зал и занимайте места, – вежливо взмахнул рукой Император, и на его грубом лице появилась довольная улыбка. – Да, и возьмите моего отца, а то его упорство встречать гостей сильно вредит его коленям.
– Сын, – возмутился Фер Геомант, но не свёл с лица ухмылку. – Так я ближе к земле, чем в этом душном зале. Поверь мне, я ещё в силах выстоять приветствие, хотя… – Он хитро улыбнулся и отвернулся ко входу в зал. – Нельзя перечить воле Императора… Пойдёмте, друзья, мы и за столом сможем всех встретить, – он усмехнулся уже спиной и повёл за собой паладинов.
Дорогой, выстланной бархатом, открылся Центральный зал перед ними. По краям тянутся ввысь колонны, которые примыкают к главной стене, где цветные переплетения гербов всех трёх Твердынь в золотых лучах Солнечного Гало замерли вокруг Цитадели Алькасаба-нок-Вирион. В дальнем углу зала сжались на сцене придворные музыканты, что наполняют пространство мелодичными напевами, которые принято называть музыкой. Уставленные яствами столы неразрывно стоят полукругом от входа. Центральное место за ними определяется Императором по праву главенства. Фер Геомант сел по правую руку от тронного кресла и дальше усадил паладинов. По левую руку от Императорского места предназначены для его дочерей. Дальше места распределяются по важности: чем дальше от центра, тем менее статусная персона его занимает.
Первый выход в свет, и молодой паладин в центральной посадке. На этом месте его сразу определят фаворитом Императора, но, несмотря на это, Люциан упёрся локтями в стол, всем своим видом показывая недовольство. Сделал он это непреднамеренно, но обратное заметили все. Долго не думая и продолжая вгонять себя в наигранную скуку, он решил разбавить настроение вином. Взяв золотой кувшин с вином и наполнив себе серебряный кубок до краёв, он залпом осушил его и тут же вновь потянулся за кувшином.