– Хорошо, вы мне сразу скажите, что я вам буду должен за проживание и стол, – Генка раскрыл портмоне, готовясь рассчитаться с хозяином.
Тот поднялся с колен, подошёл к столу, посмотрел на постояльца:
– Перестаёшь ты мне нравиться.
Генка растерянно опустил руки.
– Шучу, – Игнат Степанович свёл брови к переносице. – Для меня гости Настасьи – святые люди. Где ты видел, чтобы с ангелов деньги собирали?
– Да какой я ангел, – смутился москвич.
– Не ангел, – тут же согласился старик и пояснил, – Настасья святой человек. Она людей насквозь видит. Не знаю, как это удаётся. Уж если ей пришло в голову тебя приветить, значит ко двору молодец, без червоточины. Верю я ей больше, чем себе. И потом, у меня же не гостиница. Хороший человек за тебя попросил, потому и пустил. Закончим на этом?
– Закончим, – Генка продолжал испытывать неловкость.
– А чтобы не вержилось, что живёшь у меня на дармовщину, определю тебе трудовую повинность. Согласен?
– Конечно, – радостно закивал гость, – и дров нарублю, и воды принесу.
Игнат Степанович захохотал, вытирая ладонью выступившие на глаза слёзы:
– Ну ты даёшь. Здесь дров наготовлено на две мои жизни. А вода – в доме. Лет десять назад пробурил скважину. Ты, наверное, думаешь, что раз мы в селе живём, то за водой с коромыслом ходим?
Он снова хотел рассмеяться, но передумал:
– Эту неделю на тебе Верный. Накормить, напоить. Я порой на полдня в лес ухожу. Пусть он с тобой побудет. Да и собаке к тебе стоит привыкнуть.
– И всё?
– Нет, не всё. Ты же по делам, наверняка, приехал. Что же я грузить занятого человека стану? Но просьбу одну мою необременительною чуть позже озвучу. Договорились? Имей ввиду, договор дороже денег.
– Конечно, – согласился Генка, – только, всё равно, неравный у нас договор.
– Эх, мил человек, не спеши раньше времени выводы делать, может мне у тебя ещё придётся в должниках ходить. Всё, к этому вопросу больше не возвращаемся. И вот ещё что, в моём доме нет секретов, так что чувствуй себя вольготно, что потребуется – находи и бери, не обременяй меня лишними разрешениями и прочей бабской чепухой.
Геннадий согласно кивнул. Если бы он только знал, приняв на веру последние слова Игната Степановича, может быть всё обернулось бы совсем иначе. Если бы он только знал …
Глава вторая. База.
Виктор с утра заявился на работу не в духе. «Чёрт её знает, что ей нужно? Как сыр в масле катается, в деньгах ограничений не знает, а всё одно, живёт, как в займы даёт. «Мазду» на день рождения подарил. Огонь, а не машина. И цвет такой же броский, «Красная душа» называется. Может врезать ей как следует?»