София попыталась выйти, чтобы оценить ущерб, но тут отошли воды. Сзади, громко матерясь, приближался хозяин поврежденного автомобиля, но, увидев бледное лицо Софии, расширенные от боли глаза, огромный живот и мокрый, с кровавыми разводами подол платья, подавился криком. От боли София потеряла сознание, и мужчине не оставалось ничего другого, кроме как подхватить ее на руки, положить поперек сидения и вызвать скорую. Набирая номер, он с ужасом смотрел на живот, который ходил ходуном так, будто во чреве женщины шла борьба не на жизнь, а на смерть.
Впрочем, так оно и было. Пока еще не рожденный младенец отчаянно боролся за свою жизнь с пуповиной, обвившей его нежную шею несколькими кольцами. И теперь кольца эти постепенно стягивались, лишая ребенка кислорода. Из-за невозможности перевернуться, малыш пошел ногами вперед, что привело к кровотечению.
Три часа на операционном столе под руками лучшего хирурга больницы и два литра донорской крови позволили стабилизировать Софию до состояние реанимационной палаты. С новорожденным дела обстояли хуже. Когда девочку достали из материнской утробы, она не дышала. По словам врача, гипоксия длилась достаточно долго – около двадцати минут. Бригада реаниматологов билась за жизнь малышки почти полчаса. И когда врач готов был объявить время смерти, девочка пронзительно закричала, сморщив резко покрасневшее лицо. Но обо всем этом София узнала через несколько дней, когда угроза ее жизни и жизни младенца миновала.
Вот и сейчас, глядя в окно, она вспоминала тот день. Вспоминала свой страх и боль, свою растерянность и волну нежности, когда впервые прижала к груди горячее детское тельце. Радость от того, что Алекс смотрит на дочь с нескрываемой любовью. Радость от того, что они, после стольких лет и попыток, стали настоящей семьей. Радость, которая длилась недолго…
«Так, хватит! Прекрати!» – мысленно одернула себя София и попыталась надеть одну из своих, предназначенных специально для дочери, радостных масок, скрывающих ее раздражение и злость на мужа.
Карина, увидев такую редкую теперь улыбку на материнском лице, тоже улыбнулась и робко обняла ее. София машинально погладила девочку по голове, не испытывая и десятой доли той любви и нежности, которую испытала тогда, в роддоме.
– Давай уже достанем торт, – предложила Карина. – Папа обрадуется, когда ему сразу дадут торт. Потому что зачем есть брокколи и рыбу, если можно сразу съесть торт. Ведь так?