– Аделаида, поверни немного голову вправо.
Я сделала, как он просил и устремила взгляд прямо на него.
– Превосходно, – произнес он почти одними губами и добавил уже громко, обращаясь к аудитории: – Можете приступать!
До сих пор помню, как солнце припекало мне лопатку в течении тех трех с половиной часов, проведенных за столом с растерзанными на нем синими ирисами. Все двести десять минут я не сводила взгляда с преподавателя живописи, влюбленного в мою подругу, пока он делал тоже самое, делая наброски рисующей Джейн на своем холсте.
– Он женат? – спросила я у Джейн, когда мы вышли из академии. Я разминала шею и силилась вспомнить, был ли у Томаса след от обручального кольца на пальце. Раздался приятный хруст. – Черт, задница онемела совсем.
– Кто, Том? Нет.
Том. Не Томас.
Я несколько раз подпрыгнула, пытаясь наладить кровообращение в ногах и посмотрела на подругу.
– Он тебя рисует. Ты знала?
– Подозревала, – наконец ответила Джейн, когда мы достигли машины, – это так заметно?
Я встала, облокотившись о дверь:
– Он буквально раздевает тебя глазами.
Джейн уставилась на меня и широко улыбнулась. Распустив хвост на затылке, она запустила пальцы в волосы и встряхнула их пару раз.
– У Томми чертовски красивые руки. Эти пальцы, м-м-м… – заметила я, запрыгивая в джип.
– Замолчи, – смеясь, попросила она и ударила меня моим же свернутым рисунком по голове.
– Этим рукам хочется доверить свою душу, не говоря уже о более материальных вещах, – продолжила донимать ее я и отодвинулась на сидении подальше от Джейн на тот случай, если ей не понравятся и эти слова. – Томми молод. Хоть и не в моем вкусе, но должна признать, он чертовски горяч. Холост. Ты же знаешь, – сказала я, сдавая назад и всматриваясь в зеркала заднего вида, – я за любой кипишь, если он приносит удовольствие.
Я прошла в глубину дома следом за Джейн, которая подсвечивала себе путь фонариком от телефона. Мы поднялись наверх и зашли в спальню, совмещенную с рабочей студией. Здесь были высокие потолки, панорамные окна и о-очень просторно, и я была уверена, что днем все помещение залито солнечным светом, а на закате дня стены окрашены в тот золотой, в котором хочется купаться.
Джейн потянулась к полотну, висящему над кроватью:
– Ну-ка, помоги мне.
На холсте, высотой в человеческий рост и шириной приблизительно в полтора метра были изображены хаотичные двухцветные разводы. Линии, неровные круги, кое-где встречались смазанные отпечатки ладоней и пальцев. Но все-таки в этих контурах и узорах было что-то такое притягивающее, но только вот я не могла понять, что именно. И почему Джейн так важно это забрать.